Метро

— Гнездо защищают, — определил боец. — Слышали про такое. Они бы просто так на машину не напали — не их размер. Где у них там оно, интересно?

Артем вдруг понял и где чудовища свили себе гнездо, и почему рядом с выходом с ВДНХ не отваживалось показываться ни одно живое существо, включая, видимо, и черных.

— Прямо в павильоне нашей станции, над эскалаторами, — сказал он.

— Да? Странно, обычно они повыше, на домах гнездятся, — отозвался боец. — Наверное, другой вид. Да… Извини, что задержались.

В костюмах и с громоздким вооружением в кабине автомобиля оказалось все же тесновато. Заднее сиденье было занято какими-то рюкзаками и баулами. Ульман уселся с краю, Артем оказался в центре, а по левую руку от него, за рулем, сидел Павел, ульмановский товарищ с Проспекта Мира.

— Что извиняться? Не по своей воле, — сказал водитель. — Что-то полковник не предупреждал нас о том, во что проспект Мира, в смысле, улица, от Рижской и дальше, превратился. Такое впечатление, что по нему каток прошел. Уж почему этот мост не до конца обвалился, я не знаю. Там даже спрятаться негде было, еле от собак оторвались.

— Собак еще не видел? — спросил Ульман.

— Слышал только, — откликнулся Артем.

— А мы вот поглядели на них, — выворачивая руль, сказал Павел.

— Ну, и как? — поинтересовался у него Артем.

— Ничего хорошего. Бампер оторвали и чуть колесо не прогрызли, прямо на ходу. Отстали, только когда Петро вожака из СВД снял, — кивнул тот на Ульмана.

Ехать было нелегко: земля оказалась изрыта траншеями и ямами, асфальт растрескался, и дорогу приходилось тщательно выбирать. В одном месте они затормозили и минут пять пытались переехать через гору бетонных обломков, оставшихся от рухнувшей автомобильной эстакады. Артем смотрел в окно, сжимая в руках автомат.

— Хорошо идет, — похвалил автомобиль Павел. — А говорили, выдохнется соляра, выдохнется… Ничего, наши химики и не такое видали. Недаром Полис защищаем. Есть и от очкариков польза.

— Где вы его нашли? — спросил Артем.

— В депо стоял, сломанный. Не успели его починить, чтобы по пожарам ездить, пока Москва догорала. Пользуем теперь его время от времени, не по назначению, конечно, а так.

— Понятно, — Артем снова отвернулся к окну.

— Повезло нам с погодой, — Павлу, кажется, хотелось поговорить, — ни облачка на небе. Это хорошо, с башни будет далеко видно, если получится на нее забраться.

— Я уж лучше туда, наверх, чем по домам ходить, — кивнул Ульман. — Полковник, правда, говорил, что в них почти никто не живет, но мне слово «почти» отчего-то не нравится.

Машина повернула влево и покатила по прямой широкой улице, надвое разбитой газоном. Слева шел ряд почти не пострадавших кирпичных домов, справа тянулся мрачный, черный лес, подступавший к самой проезжей части. В нескольких местах могучие корни прорывали дорожное полотно, и их приходилось объезжать. Но на все это Артем успел глянуть лишь мельком.

— Вот она, красавица! — восхищенно сказал Павел.

Прямо перед ними подпирала небосклон Останкинская башня, на сотни метров возвышаясь гигантской булавой, грозящей давно поверженным врагам. Это была совершенно фантастическая конструкция, ничего похожего Артем никогда не видел даже на картинках в книгах и журналах. Отчим, конечно, рассказывал про некое циклопическое сооружение, находившееся всего в двух километрах от их станции, но даже по его рассказам Артем не мог себе представить, насколько оно его потрясет.

Всю оставшуюся часть пути он сидел, приоткрыв от удивления рот, и пожирал глазами грандиозный силуэт башни. Он ощущал сейчас странную смесь восторга при виде этого творения человеческих рук и горечи от окончательно укрепившегося понимания, что больше никогда не будет под силу создать что-либо подобное.

— Она все это время совсем рядом была, а я и не знал… — он попытался облечь свои терзания в словесную форму.

— Если не подниматься, вообще много чего не поймешь в этой жизни, — отозвался Павел. — Ты хоть знаешь, почему ваша станция так называется — ВДНХ? Это означает — Великие Достижения Нашего Хозяйства, вот почему. Это там такой огромный парк был со всякими животными и растениями. И вот что я тебе скажу: вам крупно подфартило, что «птички» свили гнездо прямо на входе на вашу станцию. Потому что некоторые из этих достижений под рентгеновскими лучами так распустились, что их теперь даже прямое попадание из гранатомета не берет.

— Но ваших пернатых друзей они уважают, — добавил Ульман. — Это, так сказать, ваша крыша.

Оба засмеялись, а Артем, даже не став поправлять Павла насчет названия своей станции, снова уставился на башню. Присмотревшись, он заметил, что громадная конструкция чуть накренилась, но, очевидно, снова обрела хрупкое равновесие и удержалась от падения. Как она выстояла в аду, творившемся здесь десятилетия назад? Соседние дома были полностью или частично сметены, но башня гордо высилась посреди этой разрухи, словно была заговорена от вражеских бомб и ракет.

— Интересно, как она выдержала, — пробормотал Артем.