Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия (СИ)

Гарин покраснел. Ему стало стыдно. Ну как же так? Ведь он прекрасно знал о технических особенностях мобильной связи; поиск трубки ведется в автоматическом режиме; база всегда точно знает, где находится абонент, независимо от того, разговаривает он или нет. Черт! Их нашли по мобильному Алены! Как глупо! Как бездарно! Всего-то нужно было отключить этот дурацкий телефон!

Алена достала висевший на поясе сотовый.

— Странно, — сказала она. — Но он и так не работает.

— Что значит «не работает»? — насторожился куратор.

— Смотрите. Он пишет «поиск сети». Мужчина в маске ненадолго задумался.

— Возможно, что-то с базовой станцией… А может… — он помолчал. — Вы все равно лучше отключите.

— Конечно, — заверил его Гарин и, сделав страшные глаза, посмотрел на Алену.

Девушка вздохнула — с оттенком легкого сожаления.

— Отключаю, — сказала она и нажала на кнопку.

У главного выхода (который теперь, впрочем, правильнее было бы называть входом, потому что людей пропускали только в одну сторону) Валерий Алексеевич нашел офицера, ответственного за карантин.

Он отвел его в сторону и показал удостоверение.

— Капитан! — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Возьмите двух бойцов и помогите мне сопроводить этих людей до машины.

Офицер посмотрел на куратора, потом — на Гарина с Аленой.

— Я получил приказ никого не выпускать из здания вокзала.

— Из всякого приказа существуют исключения. Это дело государственной важности.

— Очень сожалею… — оправдывался капитан.

Куратор перебил его.

Назовите свою фамилию и фамилию вашего непосредственного начальника. Я буду вынужден доложить руководству об оказанном мне противодействии. У меня, как вы понимаете, тоже приказ. И, смею вас уверить, не менее важный.

Капитан помедлил. Связываться со спецслужбами — себе дороже; из-за этой приставки «спец». У них все немного не так, как у нормальных людей.

Офицер махнул солдатам, стоявшим на входе с оружием в руках.

— Это — арестованные? — спросил он куратора, показывая на странную парочку, связанную веревкой.

— Никак нет, — отвечал Валерий Алексеевич. — Это — важные свидетели. Мне поручено обеспечивать их безопасность.

— Понял, — капитан кивнул и достал из кобуры пистолет. — За мной! — скомандовал он бойцам и направился к выходу.

Куратор подтолкнул Гарина и Алену вперед.

— Идите за ними, не бойтесь. Все будет хорошо.

В этом он ошибался..

Кашинцев тревожно озирался по сторонам. Цепь солдат замерла в двадцати метрах от него; выдавливать толпу больше не было необходимости. Кто-то уже успел скрыться в метро, остальные вошли в здание вокзала. Площадь опустела, и самым заметным объектом на ней оказался Кашинцев — худой, почти двухметровый дядя с рыжей бородой, в грубом толстом свитере и затасканных джинсах.

Он торчал, как громоотвод на крыше, справедливо полагая, что, если изображать из себя громоотвод, то рано или поздно в тебя попадет молния.

В какой-то момент (Кашинцев думал, что таких совпадений не бывает; их просто не может быть), оглянувшись, Игорь видит темно-синюю «девяносто девятую», вальяжно подкатывающую к вокзалу.

Он стоял, не зная, что делать. Куда бежать? Вперед? В здание? Предупредить Валерия Алексеевича? Или к машине? Мысли встревоженным вихрем пронеслись в голове; Кашинцев опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что не мечется и не бегает, как сумасшедший, по всей площади, а по-прежнему стоит на месте.

Это — извечная проблема думающих людей; их мысли намного опережают поступки, а когда они все-таки начинают действовать, чаще всего бывает поздно.

Потому что из вокзала уже вышел офицер в сопровождении двух вооруженных солдат; за ними — та самая девушка, от которой Кашинцев не мог отвести глаз (и между прочим, с тем же самым лысоватым дядькой); замыкал шествие напряженно озиравшийся куратор.

Из «девяносто девятой» появились три человека. Они не бросились вперед, сломя голову, а остались рядом с машиной и расстегнули пиджаки. Один из них поднес рацию к лицу и стал что-то говорить; Кашинцев посмотрел на Валерия Алексеевича, у которого тоже была рация, и значит, он слышал все, что говорит стрелок из шестой группы.

Дальнейшее произошло мгновенно, но Кашинцеву показалось, что он смотрит двухсерийный боевик — так надолго растянулось в его сознании действие.

Куратор внезапно разжал левую руку; черный кирпичик рации упал на асфальт. Кашинцев понимал, что это движение не могло быть случайным; оно имело свой смысл, как и все остальное, что творилось сегодня с ними… И еще — с сотнями и тысячами других людей.

Валерий Алексеевич сунул руку в карман пиджака и задержал ее там на бесконечно долгое мгновение. Правая была скрыта развевающейся полой пиджака. Ускорив шаг, он оказался рядом с офицером. Кашинцев видел, как куратор, не поворачивая головы и не сводя глаз с трех человек, стоявших у «девяносто девятой», что-то ему говорит.