Меж двух огней

— Я бы так не сказала, — сдержанно произнесла в ответ я, мигом вернувшись из приятных воспоминаний обратно в реальность и отлипая от прохладной стены, которую с таким блаженством все это время подпирала. Лето на Шиянаре постепенно подходило к концу, но от осознания этого факта легче не становилось. Скорее наоборот. Духота не давала в полной мере насладиться светом местной звезды. Даже легкое короткое платье и бесчисленное количество воды, которое мне пришлось выпить, борясь с дурнотой, не принесли желанного облегчения. Еле дождавшись окончания праздничного обеда по случаю возвращения блудной дочери в семью, могла ли я предположить, что впереди предстоит еще одно, не менее тяжелое испытание?

Не успевшая толком отдохнуть после перелета, уставшая от жары и фальшивой радости по случаю моего возвращения, на протяжении всего застолья массируя живот, с ногами забралась на стоявший тут же небольшой плетеный диванчик. Хоть какой-то отдых. Пусть все в той же сомнительно приятной компании. При этом я, подобно матери, не сводила глаз с Зоддара и своих сестер.

В желании девушек соблазнить сидевшего между ними манаукца сомнений не возникало. Об этом говорили чересчур откровенные купальники, наигранно широкие улыбки, как по мне, больше походившие на хищные оскалы, и знаки тела, явно направленные на легкий флирт с мужчиной, которого в данный момент непонятно зачем в четыре руки активно намазывали кремом от загара.

— Да расслабься ты, — тут же попыталась успокоить меня мать. — Они просто стараются быть вежливыми.

— Перестарались, — нахмурившись еще больше, пробурчала я.

В этой ситуации радовало только одно. Все время пребывания в компании шиянарок Канман тоже не выпускал меня из виду. И в те моменты, когда я особенно сильно хмурилась, на лице манаукца расцветала очередная довольная ухмылка. Я знала, зачем мужчина это делал. Ему нравилось злить меня. Свои выходки Зод объяснял тем, что в такие моменты я становилась особенно прекрасна, светилась какой-то дикой, необузданной, волнующей кровь красотой, от которой любимый заводился буквально с полуоборота, каждый раз вознаграждая меня целым ураганом страсти и удовольствия. Сколько уже я обещала себе не поддаваться на его провокации! Не ревновать, не злиться, держать себя в руках, что бы он ни делал. Но фантазиям покровителя не было конца. И я снова срывалась, а потом так же легко сдавалась под натиском его горячих поцелуев и ласк, моментально подчиняющих мое тело своей воле.

— Что ты только нашла в этом манаукце? — презрительно поинтересовалась мать, возвращая меня обратно в реальность.

— Родную душу, — произнесла я на автомате, чуть прищурившись и отвечая Канману его же хитрой ухмылкой, тем самым давая понять, что догадалась, чего он так старательно добивается.

— Надеюсь, у моей дочери хватило ума заставить его принять твое покровительство? — припечатала своим новым вопросом Маиша.

— Нет, — уже предвкушая новый скандал, отозвалась я, не переставая играть с манаукцем в гляделки.

— Так я и знала.

— Тебе не стоит волноваться о моем покровителе, мамочка. Впрочем, как и моим сестрам, поскольку с такой фавориткой, как твоя младшая дочь, им вряд ли что-то светит.

Я изо всех сил старалась сказать это как можно спокойнее. Но сарказм так и сочился из каждого произнесенного мной слова. А судя по тому, как глава семейства, поджав губы, вцепилась побелевшими пальцами в подлокотники своего кресла, поняла, что мне снова удалось довести ее до ручки. Проблема заключалась в том, что при посторонних она не позволит потерять над собой контроль. А Зоддар, даже являясь отцом двух моих девочек, был, есть и, наверно, навсегда останется для нее именно таким.

— Как?

— Да просто. Собрала вместе всех подопечных и громко объявила, кто теперь его фаворитка.

— Вынуждена признать, я неприятно удивлена, — сдержанно раздалось спустя несколько долгих минут молчания. — Мой информатор об этом даже не заикнулся.

— Наверно, побоялся отправиться на тот свет раньше времени. Особенно после того, как позорно провалил свое первое задание, — предположила я.

— Это не ему стоило бы бояться, а тебе.

— Правда? Ой, ну прости, что не трясусь от страха перед твоей немилостью. Очевидно, чувство самосохранения за эти несколько лет несколько притупилось. Так что ты там говорила? — принявшись откровенно издеваться и дальше доводить свою обожаемую родственницу, поинтересовалась я.

— Не дерзи, — прорычала сквозь зубы мать, но уже спустя несколько мгновений произнесла вполне мирно: — Зачем, Нашата?

— Это любовь, мама, — отозвалась я, а когда женщина чуть подалась вперед, чтобы заглянуть мне в глаза, добавила: — Да, так бывает. Представляешь? Хотя откуда тебе это знать, если ты даже к родным детям никогда ничего подобного не испытывала.

— Много ты понимаешь в материнской любви.

— Сколько, ты говорила, мы еще здесь пробудем? — невинно поинтересовалась, решив воспользоваться выпавшей мне так удачно возможностью побыстрее избавить нас с Зоддаром от компании своей семейки.

— Катитесь прочь на свою Астрею, чтоб глаза мои вас больше не видели.