Меж двух океанов

В следующие секунды мы поняли, почему работы на строительстве нового шоссе бесславно кончились именно на этом холме. Прямо за его вершиной открывается стометровая впадина. Дорога круто спускается в нес, без поворотов, напрямик. Перегруженная «татра» опасно разгоняется, хотя мы удерживаем ее первой скоростью, а от тормозов идет дым. На сыпучем грунте колеса то и дело теряют опору. А на дне — первый брод с неприятными, обрывистыми берегами. Но в нем было немногим больше четверти метра воды — только еще предвестник наступающей борьбы. Дорожная карта показывала, что до Лас-Каньяса будет шестнадцать рек и речушек. Разумеется, без мостов. Дальше за Лас-Каньясом, к границам Никарагуа, вообще кончалось независимо от погоды нерегулярное транспортное сообщение. Вполне достаточной для него преградой было состояние дороги даже в самое сухое лето.

Некоторое время перед нами маячит кузов автобуса. Шофер гонит его по плохой дороге с бешеной скоростью. Высокая, набитая людьми машина на поворотах опасно наклоняется. Для такого автомобиля да еще на такой дороге вполне достаточной была бы скорость сорок километров, и то потребовались бы крепкие нервы. А эта колымага перед нами скрипит, дребезжит и стонет, делая семьдесят километров в час. Шофер на самом деле отчаянно дерется за каждую минуту, зная, зачем это нужно. Мы прибавляем газу, и вскоре автобус скрывается в туче пыли за нами.

Что-то стукнуло по ветровому стеклу. Потом еще раз. Первые капли дождя. А через несколько секунд они слились на стекле в сплошные потоки. Плотная пелена дождя сократила видимость до пятидесяти шагов. Вот уже «татра» принялась выделывать пируэты. С огромным трудом она удерживается между канавами по крайней мере до той минуты, пока не удается затормозить ее мотором. Третья скорость, вторая, первая… и уже только ливень хлещет тишину выключенного двигателя плетьми воды, которые, подобно фонтану, разбиваются и разбрызгиваются по капоту и ветровому стеклу.

Вдалеке, позади нас, в ливень въезжает и автобус. Шофер продолжает рисковать даже на мокрой глине, но не проходит и десяти секунд, как его автобус оказывается поперек дороги, задними колесами в кустах. Теперь мы в двойном плену. Все помыслы о бегстве из окружения можно спокойно отложить в долгий ящик.

В голове мелькает воспоминание о топкой грязи на сомалийско-кенийской границе в канун сочельника. Здесь мы хоть не будем задыхаться в пятидесяти девяти градусах оранжерейной жары. Дуновение прохладного ветерка сквозь сантиметровые щелки окна освежает потное тело, помогает привести мысли в порядок. Спокойствие! И терпение!.

Из огня да в полымя

Уходя, ливень напоследок словно взъярился, стегнул там и сям по лесу водяными бичами и унесся с ветром полудня. Покров туч заметно полегчал, но не пропустил солнце на мокрую землю.

Сосед позади нас все еще торчит задними колесами в кустарнике. Шофер гонит пассажиров в грязь, в который уж раз требуя освободить машину. Тщетные усилия. Ни благими желаниями, ни злостью дороги не осушить. Никто теперь не знает, сколько времени придется тут вместе ждать. Может быть, выехать удастся ночью, а может, и через неделю. Пессимисты заявляют, что остается лишь возвращаться пешком, так как автобус застрял здесь до самого конца дождей. «Мы же вам говорили это у дорожного лагеря! Мы хотели вернуться!»

Поистине надежное предисловие ко всеобщей перепалке. Приятная перспектива!

В сгущающихся сумерках где-то впереди загудел мотор грузовика. За поворотом дороги меньше чем в километре от нас он завыл на высоких оборотах, замолк и, как бы взяв второе дыхание, снова взревел. В последний раз. А потом в глухой тишине леса слышалось только, как падают с листа на лист капли воды.

Идем на разведку, следом за нами бредет шофер. Его перессорившийся балаган на колесах утихомирится и без него. В размокшей глине ноги разъезжаются как на льду. После каждых пяти шагов нам приходится счищать с подошв килограммы налипшей глины. Наслаждение не из великих, но именно эти нашлепки на подошвах придают нам максимум надежды на избавление, если ночью нас не постигнет новое водяное бедствие. Большая часть воды растеклась по глинистой поверхности дороги, размочив лишь тонкий верхний слой, который и прилепляется к обуви на каждом шагу. В следах же остается сухая пыль. За ночь, возможно, она впитает с поверхности избыток воды, а утром…

Через полчаса мы были у товарищей по несчастью. Грузовик с пятью тоннами леса и с цепями на колесах, накренившись, засел, как в гнезде, в придорожных кустах. Люди сплошь в грязи, извилистый след на дороге говорит обо всем. И он сух, как трут! Вся мокрая глина накрутилась на шины.

Но как они добрались до этого места?