Меж двух орлов

– Так там не всегда болото было. Дед говорил, ему старые люди рассказывали: речка там текла. Вокруг городища ров был выкопан широкий, чтобы конный не перескочил, так в него тоже вода заходила. А потом речка русло изменила, осталась старица. Озеро заросло, и ров, и овраг за городищем, что раньше под загатой стоял сухим. Сперва камышом поросло, потом травой, потом мхом…

А теперь там болото. В котором тяжелые конные орденцы не пройдут, потопнут. А пущане туда не суются, старых богов боятся. Если удастся сговориться с соседом, можно будет место то обустроить, запас там какой сделать, пару изб срубить. И как только орденцы появятся, баб с детьми (можно не только наших, и пущанских тоже) там прятать. Даже если и узнают, хрен достанут.

– Отче, ты думаешь…? – Борута не договорил. Выговаривать такое вслух не хотелось.

– Я вижу. – Сколомент пожал плечами. – Я пробовал собирать наших старейшин еще в те времена, когда орденцы только начинали щипать наши земли по краю. Но все они хотели жить по старым обычаям. А если придется, откупаться данью. Так было с русами, так было с пущанами… А теперь на нас идет враг, которому не дань наша нужна, а наши земли и наши души.

– Наши пращуры ему не поддались, не поддадимся и мы! Все, как один поляжем, а не отдадим нашу землю на поругание! – Запальчиво вскричал Скирмут, хватаясь за рукоять меча.

– Не поддадимся. – Согласился Сколомент. – Но если поляжем все до единого, то землю оборонить так и так не сможем. Так что ты, Боруто, зайди ко мне вечером. Я тебе памятку покажу, где тропа расписана. Пройдешь по ней так далеко, как сможешь. Проверишь, есть ли еще о чем с пущанами торговаться.

Этот разговор Борута и вспоминал, подъезжая к добротному дворку, крытому деревом. Пан Януш встречал гостей на пороге, оказывая честь и показывая шляхетское гостеприимство. На полшага за ним стояли давешние рыбаки. Гжегош приветливо улыбался, а мальчишка – наверное, младший сын – недовольно хмурился. Женщин видно не было, но Борута краем глаза заметил, как шевельнулась занавеска на одном из окон, стоило ему поднять лицо вверх.

Спешились. Сначала молодые, потом помогли спешиться Сколоменду. Старейшина в последнее время редко садился на коня, разбитое в давней битве колено все чаще напоминало о себе: напухало и отказывалось гнуться. Подбежавшие служки приняли коней. А гости, следуя радушному приглашению, прошли в дом.

К удивлению ядзвинов, в светлице их уже ждал целый пир. Не сравнить с тем скромным угощением, которым потчевали гостя в Ятвежи. Ну, так они и прибыли гостями зваными, а не просто так, проездом заглянули.

Пиво в Соколуве было не хуже ятвежского. После первой кружки поговорили о том, о сем, а после второй перешли к делу.

– Так вы, значит, согласны сменяться жеребчиками, уважаемый пан сосед? – Спросил пан Януш, намекая на приведенного с собой гостями годовалого коняшку.

– Как не сменяться, если пан сосед о том просит. – Степенно ответствовал Сколоменд. – Оно и правда, пращуры завещали, что новая кровь табуну не повредит.

– Вои и добре! – Обрадовался сосед, показывая служке, чтобы разливал по третьей. – Посидим, выпьтем, закусим, а там и табун можно будет посмотреть. Есть у меня пара жеребчиков, выберете сами.

– Да тут такое дело, уважаемый пан сосед… – Сколоменд сделал вид, что замялся, не зная, как продолжить разговор. – Жеребчиков у меня и так в достатке. Есть даже целые жеребцы. Стоялые. – Он лукаво усмехнулся в усы, метнув короткий взгляд в сторону сыновей. – Я бы, если на то панська воля, на кобылку бы охотнее сменялся.

– Можно и на кобылку. – Пан Януш оживился. – Только у меня они почти все распроданы. Одна осталась, которую  пока никому не обещал. Но то и не кобылка еще, жеребеночек. Ей до доброй клячи расти еще и расти.

– Ничего, годы – дело наживное. – Сколоменд уже вовсю улыбался, но гнул свое. – Нам бы посмотреть. А хозяева у нас добрые да ласковые, словом не обидят, работой не заморят. Посмотрим?

– Как не посмотреть! – После этих слов должно было стать понятно, об одном и том ли два хитрована ведут разговор. Велит сейчас пан Януш позвать дочку или пошлет на луга привести лошадку? Велел позвать.

Женщины вошли, смущаясь и насторожено поглядывая на непривычных гостей. Увидев их, Сколоменд добро, по-отечески улыбнулся. Скирмунд только восторженно цокнул языком, а Борута едва сдержался, чтобы не расплыться в улыбке. Последней, следом за матерью и старшей панной в невестином венке, вошла недавно виденная рыбачка. То-то Гжегош все время держал ее при себе! Боялся, как бы с сестренкой чего не приключилось.

Познакомились. Пани Малгожата раскланялась с гостями сухо, но вежливо, не придерешься. Старшая панна оказалась, как и следовало ожидать, той самой панной Марылей, что просватана за молодого Ясновского. А младшую, панну Мирославу, Соколувский, судя по всему, не прочь увидеть в Ядвежи.