Меж Наровой и Свирью. Хожение по Ленинградской области

В это время уже росло и укреплялось поселение на противоположном берегу Волхова немного выше по течению, на мысочке, образованном впадающей в Волхов речкой Ладожкой. Это-то поселение и называется Ладога. Что от чего произошло – название поселения от названия реки или название реки от названия поселения – неизвестно.

Мы идём туда, к устью Ладожки. Ближе всего к нам, на холме – белый, как сахарная голова, храм Иоанна Предтечи с пятью зелёными куполами и шпилем колокольни. Это единственная действующая церковь Старой Ладоги[4], сооружение XIII–XVII веков, и при этом не в меньшей степени творение её недавнего настоятеля, отца Евстафия.

Старая Ладога, Предтеченская церковь

Отец Евстафий – колоритная личность, большой оригинал и в настоящем смысле слова подвижник. Говорят, что когда-то он учился на философском факультете ЛГУ. Потом ушёл в монахи. В начале девяностых взял безнадёжный староладожский приход. Безнадёжный потому, что верующих в Старой Ладоге, кроме нескольких бабушек, не было: был музей и были жители «сто первого километра». И ещё потому, что храм, хоть и числился памятником под охраной государства, выглядел настоящей руиной. Помню ещё с семидесятых годов, как стоял он с покосившимися куполами, без крестов, опутанный, как паутиной, сетью поседевших от времени строительных лесов.

В середине девяностых я приезжал к отцу Евстафию со своими учениками, старшеклассниками, довольно большой группой. Евстафий поселил нас прямо в церкви, в трапезной, сорганизовав в одном её углу широкий настил из досок. Тогда церковь уже действовала – правда, только маленький придел. Но приход уже сложился, жизнь в храме и вокруг кипела строительством, шевелилась. Стены трапезной были недавно расписаны. Как раз над нашим лежбищем помещалась фреска «Тайная вечеря». За столом благочестиво склоняются Христос и апостолы, а Иуда – с западного, дальнего от алтаря края сидит, воровато отворотясь, прижимая к сердцу мешочек с деньгами. Ещё чуть западнее к стенке примыкает печка, и за печкой изображён бесёнок: чёрно-красными угольными глазёнками он гипнотизирует Иуду и подманивает к себе чёрной лапой.

Напротив этой поучительной фрески в углу стоял (может быть, до сих пор стоит) предмет не вполне церковный: старинное пианино. Три вечера, что мы провели в гостях у Предтеченской церкви, наша девушка играла на нём Шопена и Свиридова. И отец Евстафий в своей монашеской мантии, с длинными, ниже плеч, волосами и худым подвижническим лицом, приходил, садился, слушал, склонившись точно так же, как апостолы на фреске.

Но мы с Торой Евстафия не застали. В трапезной хозяйничали две женщины в платочках. Нам неохотно сообщили, что отца настоятеля отсюда перевели. Куда? Не знают. Видно, не поладил с начальством. Мы отдали поклон и пошли своей дорогой.

К святому Георгию

Староладожская крепость

Дорога эта, если идти к центру посёлка, проходит мимо Успенского собора, чудного памятника благородной новгородской архитектуры XII века, мимо строений Успенского женского монастыря. В нём какое-то время содержалась полумонахиней нелюбимая жена Петра Великого царица Евдокия. Говорят, что монастырь штурмовал Суворов. Командуя расквартированным здесь Суздальским полком, он однажды затеял озорство: приказал солдатам, якобы ради отработки боевых навыков, штурмовать низенькую (метра два) оградку женского монастыря. Переполох вышел большой, дошло до императрицы. Утверждают, что именно по этому поводу в ответ на высочайший выговор Суворов отшутился: «Тяжело в учении – легко в бою». Шутка понравилась императрице, а Старая Ладога подтвердила свою репутацию буйного, хулиганского места.

От ворот в южной стене монастыря начинается удивительная улица. Она ведёт к центру посёлка, к тому мысу, где более двенадцати столетий назад возникло первое поселение при впадении в Волхов речки Ладожки. Никак не скажешь про эту улицу, что она особенная: домики, огороды, куры бродят. В общем-то, кругом бедственный беспорядок, который так любят выставлять напоказ маленькие «населённые пункты» России. На некоторых домах сохранились номера с надписью «Краснофлотская». На других – более новые, с восстановленным дореволюционным названием: «Варяжская». Варяжской эта улица стала называться не со времён Рюрика, а со времён Рёриха: при участии великого художника-световидца в Старой Ладоге были проведены первые научные раскопки.

Возможно, это самая старая улица Северо-Восточной Европы. Заложенные археологами шурфы показали, что точно так же улица проходила и дома стояли по крайней мере с X века. Полагаю, что в жизни этой улицы за тысячелетие мало что изменилось. Разве что три вещи появились: печки вместо очагов, асфальт и электричество.