Между

– Глупости. Ты всё умеешь. Ткешь из туманов и снега – и жалуешься на неведение?! Не смеши меня! Нити у тебя есть, недостающие цвета – ты знаешь, где взять.

– Но… разве этого достаточно? Я думала – нужны какие-то тайные чары…

– Доверчивое человеческое дитя! Да ведаешь ли ты, какие тайные чары наполняют тебя саму?

– Правда?..

– Поверь мне. А теперь – подойди. Ближе. Еще ближе.

Сархад наклонился, сжал ее лицо в ладонях и бережно поцеловал в лоб.

Гроза

Это был огромный пень, остаток некогда могучего дерева. Обхвата в два, не меньше. Впрочем, от этого великана уже почти ничего не осталось, лишь огромная развилка корней да замшелые обломки ствола, поросшие папоротником. К удивлению Эссилт, оттуда легко выпрыгнул странный юноша, ей по пояс. Самым необычным были его волосы, больше всего похожие на торчащие в разные стороны листья. Он учтиво поклонился Королеве, Эссилт кивнула в ответ, с интересом рассматривая лесного жителя. У него была гладкая коричневая кожа, словно кора молодого орешника, и длинная тяжелая одежда вроде парадного платья эрлов, только – изо мха. По своим манерам этот лесной юноша мог бы сойти за принца. Снова поклонившись Эссилт, он запел – и на его голос появились две лесные девы, ростом с него и еще более странного облика. У той, что повыше, была желтовато-зеленая кожа, волосы напоминали длинные стебли, а длинное платье было расшито? – нет, покрыто светло-желтыми соцветьями. Ее подруга с бледно-зеленой кожей облачена в платье с сиреневыми цветами. Там, где шли эти лесные девы, из земли поднимались те самые цветы – с золотыми коронами соцветий под каждой развилкой листьев или с темно-сиреневыми башенками лепестков.

Юноша пел, девушки медленно танцевали под его голос, и скоро вся поляна покрылась живым узором из цветов.

Эссилт глядела, улыбаясь, и душа ее наполнялась тихим счастьем. Смотреть и смотреть на этот танец, на этот расцветающий узор, слушать и слушать негромкие переливы песни лесного принца… Девы-цветы оказались совсем рядом с ней, а пение юноши, до сих пор без слов, изменилось. «По моей песни как по дороге попадешь ты к Марху, милая Эссилт». Девушки-цветы взмахнули длинными рукавами, принц-Папоротник пел: «Камнем становится воздух, провожатым становится ветер, песня – путем…»

Эссилт поняла, что она уже не сидит, а идет, идет по воздуху как по твердой земле. Как она встала? Почему она не заметила этого? И – где она? Вокруг уже не лес… она сделала всего несколько шагов, но под нею далеко внизу – вересковые холмы Прайдена, кромлехи и менгиры… «Значит, Сархад ошибся? Значит, никакого кольца не надо? Там, вдалеке – Тинтагел? И я сейчас…»

Сейчас. Сей же миг. Она уже ступает с воздуха на стену замка, бегом по ней – и вот муж заключает ее в объятья, она смеется и плачет от радости…

Кромка леса Ночных Елей: Друст

Первое, что я услышал, подходя к пещере, было имя Сархада. Я чуть не бросился назад: мне не хватало только, чтобы охотники Аннуина болтали про нас с Эссилт и ее, гм, кавалеров!

Я замер, дрожа от гнева: глупо ссориться с товарищами по дружине, но и терпеть сплетни я не…

…А сплетен не было. Ни слова ни об Эссилт, ни тем паче обо мне.

Они расспрашивали Лоарна. Судя по всему, он рассказывал о событиях тысячелетней давности. Я вслушался. Пару раз я уловил имя Нудда, Рианнон, но остальные были мне совершенно незнакомы.

Что слушать, что нет – никакой разницы.

Кромка памяти: Лоарн

Почему у меня такое чувство, будто ты вернулся, Сархад?

Ты никуда не пропадал: все эти века я знал, что ты заточен в замке Рианнон. Я даже знал, что ты можешь придти ко мне – если путь мастерства снова соединит нас.

Ты не приходил. Не искал встреч и я: не хотел видеть тебя – пленным.

Ты был и остаешься моим вождем. Мой Вледиг. В час твоей силы я с тобой, но я не оскорблю тебя тем, что увижу час твоей слабости.

Что изменилось, Сархад? Отчего у меня такое ощущение, будто ты стал свободен? Ведь твои ноги по-прежнему врастают в камень, в траву, в воду…

О тебе старались забыть, о тебе молчали долгие века – а сейчас вспомнили. Просят рассказать. То, что было когда-то для нас жестокой забавой, то, что стало потом преступлением в глазах всех, это сейчас – занятная повесть о древности. Я говорю, они слушают… бардов не одаривали таким вниманием!

Я не стану рассказывать, чем это кончилось. Я ни слова не скажу о том, как узнал о том, что ты – коварный, непобедимый, всегда удачливый – в плену! Я не расскажу о том, как впервые изведал страх. И как меня встретил Седой и сказал: «Ты познал страх – так ступай биться против него».

…Я и по сей день в долгу перед Седым. Никто из нас не ведает, от чего он спас меня, уведя с собой.

Друст вошел в пещеру. На него не обратили ни малейшего внимания. Охотники сидели вокруг Лоарна, Седой, полуприкрыв глаза, лежал у костра, искрящегося голубоватыми сполохами.

– А почему ты сейчас не попытаешься поговорить с ним? – спросил Гуистил, низкий, сморщенный круитни.

Лоарн неопределенно пожал плечами.