Между

Беседа со Старейшими оказалась слишком долгой для Сархада и слишком краткой – для них. Сын Ллавиннауга отвык от обычаев родного города, от неспешных речей, от движений в вечном танце, от мыслей-песен – от сложнейшей вязи узоров во всем видимом, слышимом, ощутимом. От хитросплетений красоты, которая была не украшением, а самой сутью и целью жизни стольных сидхи.

По сравнению с этой утонченной красотой внешние сидхи, живущие в большом мире, выглядели примерно так же, как рядом с ними самими – косматые духи леса.

Еле вытерпев разговор со Старейшими, Сархад превратился в ворона и полетел на поиски брата.

– Что тебе нужно? – гневным окриком.

– Гвейр, – Сархад дружелюбно улыбался, но глаза Коварного подозрительно поблескивали, – у меня к тебе просьба.

– Да-а? – Ястреб расхохотался. – И ты надеешься, что я ее исполню?

– Нет. Не надеюсь. Я абсолютно уверен в этом.

– Ты смеешься надо мной? Или обезумел?

– Сначала выслушай, что за просьба, – Сархад растянул губы в улыбке.

– И что же?

– Прозвище «Сархад Второй Меч» – это, конечно, приятно. Но дело в том, что у меня во внешнем мире остался враг. Он очень опасен, и не только мне. И мне совсем не хочется, чтобы до него дошла весть о том, что у Сархада снова есть меч.

– При чем здесь я?

– Ты – единственный, кто может мне помочь.

Сархад снова улыбнулся:

– Брат, мы хотим одного и того же. Мы хотим, чтобы по крайней мере пару веков ни один сидхи не покинул города Белых Сосен. Думаю, эту мою просьбу ты исполнишь, а?

Гвейр онемел.

Сархад помолчал, наслаждаясь сим зрелищем. Потом добавил:

– Брат, сегодня ты хочешь моей смерти. Не знаю, рискнешь ли ты осуществить это желание, но я твердо уверен в одном: ты не допустишь, чтобы меня убил кто-то другой.

И Коварный в очередной раз улыбнулся.

Они шли по мосту втроем: Король, Королева и их старший сын.

Город остался позади.

Провожать Сархада больше не посмел никто: слишком явной была стена отчуждения, которой Ворон сам отгораживал себя ото всех.

– Пообещай мне, что ты когда-нибудь вернешься, – сказала мать.

– Не обещаю, – покачал головой Сархад.

– Раньше ты бы сказал «да» и не сдержал слова, – заметил отец.

Коварный улыбнулся:

– А сейчас я сказал «нет». И, возможно, всё-таки не сдержу слова.

– Передай от меня поклон Бендигейду Врану, – промолвил Король. – Он вернул мне сына.

– Передам.

– И передай своей Эссилт, что я зову ее в гости, – улыбнулась Королева. – Обещаю, сын мой: я не открою ей твою тайну.

– Матушка, ты становишься хитрой? Ты нашла вернейший способ заставить меня вернуться? Но, боюсь, он неудачен: Эссилт не сможет покинуть мир людей.

– Ты говоришь, она бессмертна? Я не тороплю – но хотела бы спустя хоть тысячу лет увидеть ту женщину, которая сумела сделать моего сына – добрым.

– Я передам.

Он опустился перед ними на одно колено:

– Прощайте.

Отец и мать по очереди коснулись его лба.

– Удачи, сын мой.

– Будь счастлив.

Он встал, раскинув руки и – огромным вороном взлетел в сумеречное небо.

Туман поглотил его.

Ллавиннауг и Гвенвледир долго стояли на пустом мосту. Уже и эльфийским оком нельзя было различить улетевшего – а они всё вглядывались в туманную границу своей страны.

Король сказал задумчиво:

– Ужасный сын. Худший из братьев. Никуда не годный принц. И, похоже, величайший из нашего народа?

Королева кивнула и добавила:

– Не стоит говорить об этом Гвейру.

Мальчишка

Сархад долетел до Вороньего замка к вечеру того же дня, с удивлением обнаружив, что дорога каждый раз всё легче и короче.

Влетел в главный зал через то самое окно, так и оставшееся разбитым. Бендигейд Вран ждал его, сидя за столом. Накрыто было на двоих.

– Котел Керидвен встречает тебя, – улыбнулся Увечный Король, показывая на второй кубок. – Сделал?

– Сделал, – не без гордости ответил Сархад, меняя облик и доставая меч. – Гляди.

– Лучше прежнего, а, Вороненок?

Тот пожал плечами:

– Что лучше – мясо или вино? Не сравнить. Они настолько разные…

Вран не ответил.

– Мой отец просил передать тебе поклон. Сказал, что ты вернул ему сына. А я от себя добавлю: мне – отца.

– Добрая весть, – кивнул Король-Рыбак. – А как с братом?

Сархад сел за стол и принялся за еду:

– Честно говоря, ему больше нравился я-прежний.

– Почему?

– Тогда он мог справиться со мной.

Вран расхохотался.

– Мальчишка отстал на тысячу лет, – Коварный отпил меда. – Чтобы поддерживать неизменность, надо понимать, что мир меняется, что в нем вечно только одно: перемены. И – меняться самому. А Гвейр стоит на месте и надеется, что всё будет стоять так же. Я справился с ним, сам того не желая.

– И что ты с ним сделал на сей раз? – приподнял брови Вран.

– Самое ужасное из возможного, – хитро прищурился Коварный.

– Ну?

– Низко поклонился, искренне поблагодарил и попросил ради меня сделать то, что он собирался делать мне назло!

– Ох и мерзавец же ты, Сархад, – с восхищением сказал Король.

– Стараюсь, – довольно улыбнулся тот.

Они стояли у Котла, в этот раз превратившегося в чашу из белого дерева, покрытого замысловатой резьбой сидхи. В Котле они видели Эссилт, сидящую у окна в Тинтагеле. Она глядела – легко догадаться, куда. На пустое окно в Зале Огня.