Между Явью и Навью (СИ)

Да и Яков, постукивающий пальцами по набалдашнику трости, добавляет настроения всей процессии. Яков сквозь ночную тьму смотрит на обратную сторону, замечая, что вокруг особняк темнота приходит в странное оживление, словно вскипает, выплескиваясь по склону, растекаясь кроваво-черными потоками по холму. Чем ближе подъезжают, тем хуже видно особняк, он словно скрывается за густым черным туманом, но Яков успевает различить, как каменные стены, окружающие дом в Нави - старые, сложенные из необработанных камней, покрытые грязно-серыми потеками и остатками невиданых растений - рассыпаются, словно детская игрушка.

Приходится прикрикнуть на Тесака, правящего конями, чтобы прибавил ходу, но бесполезно - хоть дождя уже давно не было, дорога размокла, чудо, что колеса не вязнут в липкой, булькающей грязи, медленными волнами стекающей с вершины холма.

Впрочем, это ненадолго - через полдюжины минут Тесак, робея, сообщает, что дальше проехать никак не получится - только своим ходом. Яков не оставляет Бинху времени на ругань, споро выскакивая в чавкающую под сапогами грязь. Колеса действительно увязли в жиже чуть ли не на половину, а испуганные задержкой кони, все дергают завязшую махину, оглашая округу безумным ржанием. А особняка на другой стороне уже вовсе не видать, да и не только особняка - три метра по дороге пройти и вот она, стена непроглядной темноты.

- Идемте, - Яков, царапнув когтями ко всему привыкшую трость, делает первый шаг в темноту. Бинх догоняет его через полдюжины шагов, многозначительно кашлянув за плечом. Яков, не останавливаясь, дергает головой, мол, слушаю.

- Признаться стыдно, а неспокойно как-то… на душе, что ли, - неохотно признается полицейский.

Еще бы, неспокойно, - думает Яков. Был бы Бинх человеком более чувствительного склада, грохнулся бы в обморок, как пить дать. Помощник его верный, впрочем, держится, но исключительно из любви и почтения к начальнику, не хочет позорить того перед барином из столицы, вот и плетется в конце процессии, с трудом заставляя делать себя каждый последующий шаг.

- Скоро все кончено будет, - жестко, но не совсем в тему роняет Гуро, задумавшись о своем. Бинха, впрочем, такой расклад устраивает. Шагнув вперед, он толкает кованые металлические ворота, легко поддавшиеся ему, и снимает с плеча ружье, делая еще несколько шагов вперед - только потом оборачивается на остановившегося Якова и замерших за его спиной Вакулу, Якима и Тесака.

- Распоряжение-то какое будет, Яков Петрович? - неуместно залихватски интересуется Бинх. Оно и понятно, нервничает больше, чем средний человек может вынести. Давит на него окружающая обстановка, липким страхом обливает внутренности, холодными пальцами касается кожи.

- Живыми брать или как? - это уже доносится словно сквозь туман.

Яков так близко ни разу у особняка не был, что во дворе творится видел только в воспоминаниях Коленьки, а тот слишком испуган был, чтобы осознать всю масштабность и отвратительность раскинувшегося на все обозримое пространство существа.

Яков ощупывает взглядом разложившиеся трупы пятидесятилетней давности, истлевшие останки ста лет, находит и тех, что старше, там, глубоко внутри, в корнях, в стеблях, живого организма, из которого, при умении можно добыть нечто вроде эликсира вечной молодости.

Только сейчас он выглядит голодным, больным… умирающим? Слабо пульсирует, не пытаясь даже подтянуть вялые толстые щупальца к Якову, а между стеблями заметно, как прибывает гнилая серая жижа, выплескиваясь на холм, заливая ведущую к особняку дорогу.

- Яков Петрович? - растеряно зовет Бинх, и даже Яков чувствует укол страха, пробравшего этого бесстрашного, в общем-то, человека.

- Данишевскую можно живой. Супруга её - не обязательно, - выносит решение Яков, быстро поднимаясь по ступеням, лишь бы подальше оказаться от разлагающегося кошмара внизу.

В такие моменты бес даже завидует людям, которые идут по мощеной камнем дорожке, не замечая творящегося вокруг.

Кузнец только поглядывает вокруг с подозрением, но вряд ли может увидеть что-то определенное.

После полудюжины попыток дозваться хозяев Бинх разрешает ломать дверь - с этим Вакула справляется быстро.

- Первый этаж осмотреть, - командует Александр Христофорович, изумленно глянув на Якова, прямиком двинувшегося к лестнице на второй этаж.

- Осматривайте, Александр Христофорович, осматривайте, - бормочет Гуро, небрежно накинув на полицейского легкий морок - тот отворачивается, вмиг забыв об этом странном происшествии, и проходит вглубь первого этажа.

Темного сейчас найти легко, к нему словно магнитом тянет - Яков проходит череду комнат, в конце концов заходя в большую, слабо освещенную догорающими свечами гостиную с выходящей во двор мансардой.

Тишина здесь стоит мертвецкая, только неровное, словно испуганное биение сердца разбивает её на неровные осколки.