Читаем Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха полностью

Полумесяцы регулярно появлялись и в работах Босха, посвященных Страстям Христовым. На алтарной панели «Се человек» иерусалимская толпа (один из иудеев держит громадный щит с демонической жабой) требует распять Христа, которого вывел на ее суд Понтий Пилат (Ин. 19:4–6). А вдали, на здании, в которое входит полно людей (возможно, это ратуша), висит красный флаг с белым полумесяцем (рис. 103)[305]. В этой детали нередко видят исламский «след» и напоминание о том, что во времена Босха Иерусалим находился в руках мусульман – мамлюкских султанов Египта[306]. На «Короновании терновым венцом» (ок. 1490–1500 гг.) полумесяц со звездой виден на отвороте шапки одного из мучителей Христа – зловещего старика с жидкой седой бородкой и крючковатым носом[307]. А на «Шествии на Голгофу» (ок. 1495–1505 гг.) маленький белый полумесяц изображен на синем капюшоне у воина с красным носом, который идет перед крестом и смотрит прямо на зрителя[308].

Очень важно, что в позднесредневековой иконографии полумесяц часто ассоциировался не c исламом, а с иудаизмом. Эта связка, вероятно, восходила к аллегорическим вариантам Распятия, где по правую руку Христа стояла торжествующая Церковь (и над ней померкшее Солнце), а по левую – отверженная и скорбная Синагога (и над ней померкшая Луна)[309]. Хотя этим светилам предлагались разные – не всегда противопоставлявшие их – толкования, в соответствии с одним из них Луна олицетворяла духовную слепоту и помрачение Синагоги, отказавшейся признать Христа Мессией[310].

В одной из французских рукописей «Зерцала человеческого спасения» (XV в.) три полумесяца появляются на щитах иудейских стражников, пришедших арестовать Христа в Гефсиманском саду. В Евангелии от Иоанна (18:3–6) рассказывалось, что он не стал от них скрываться и отвечал: «Это я». Услышав эти слова, «они отступили назад и пали на землю». У воина, рухнувшего перед Спасителем, на овальном щите нарисованы три развернутых вверх полумесяца, а у стоящего копьеносца всю поверхность щита занимает ухмыляющаяся личина. Такие часто изображали на щитах язычников, сарацин и других негативных персонажей (рис. 104)[311].


Рис. 104. Зерцало человеческого спасения. Базель, XV в.

Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 512. Fol. 18v


А на иллюстрациях к «Изложению Страстей Христа по четырем Евангелиям» (1506 г.), выгравированных швейцарцем Урсом Графом, флаг с двумя сомкнутыми полумесяцами и звездой над ними реет над всеми иудеями, преследующими Христа: над воинами, которых первосвященники отправили арестовать его в Гефсиманском саду; над отрядами, которые его привели от Анны к Каиафе (рис. 105), а затем к Пилату (на его высоком тюрбане везде изображена такая же звезда) и к галилейскому правителю Ироду Антипе; и над еврейской толпой, требующей у Пилата распять Христа.

Мы уже говорили об аллегорических композициях, известных как «Живой крест». На одной из таких панелей, созданной в Кёльне в 1420–1430-х гг., в центре изображено Распятие (рис. 106). По правую руку от Христа стоят избранные – христиане: клирики и миряне во главе с папой и императором. Они вместе держат длинное древко, увенчанное крестом. Эта деталь указывает на союз между священством (sacerdotium) и царством (

regnum). Римский понтифик протягивает в сторону распятого евхаристическую чашу, предназначенную для крови, текущей из его пронзенного бока. По левую руку от Спасителя собрались отверженные: иудеи и, видимо, другие иноверцы. Впереди них понуро стоит «Архисинагогус» – персонаж в роскошном желтом одеянии, олицетворяющий иудаизм[312]. Он как будто готов упасть и отклоняется от креста. В такой позе часто изображали Синагогу, которая отвергла Христа и была им отвергнута. Его глаза тоже завязаны в знак того, что он не способен узреть истину. В его левой руке – свиток, символизирующий еврейский закон (Синагога так часто держит скрижали), а в правой – сломанное древко с полумесяцем на вершине. Бесы снизу пытаются его выпрямить, а ангелы сверху их отгоняют. Ахим Тиммерманн интерпретировал полумесяц в духе того, что этот образ изобличал сговор иудеев с магометанами против Христа и Церкви[313]. В то время действительно можно было услышать о том, что христианство противостоит единому фронту иноверия под эгидой дьявола и что евреи сговариваются с турками против католических государств. Однако в то время полумесяц не обязательно напоминал об исламе.


Рис. 105. Первосвященник Каиафа, услышав «богохульственные» слова Христа, разрывает свои одежды. Над иудеями, которые, завязав арестованному глаза, над ним измываются, реет флаг с двумя полумесяцами и звездой.

Матиас Рингманн. Изложение Страстей Христа по четырем Евангелиям (Passionis Christi unum ex quattuor Euangelistis textum). Страсбург, 1506 г.

Washington. Library of Congress. № NE1205.G7 R5 1506


Рис. 106. Живой крест, ок. 1420–1430 гг.

The Art Institute of Chicago. № 1936.242


Перейти на страницу:

Все книги серии Искусство как наука

Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха
Между Христом и Антихристом. «Поклонение волхвов» Иеронима Босха

Со времен Средневековья до нас дошли тысячи изображений евангельской сцены, где три волхва приносят дары новорожденному Иисусу. Среди рельефов из слоновой кости, книжных миниатюр, мозаик, фресок, алтарных панелей и витражей выделяется один образ, который давно интригует историков, – триптих «Поклонение волхвов», написанный Иеронимом Босхом.В нем множество иконографических «аномалий». Что за бородатый человек стоит в дверях хижины? Его красный плащ накинут на голое тело, на голове тюрбан, обвитый терниями, а лодыжка заключена в стеклянный сосуд, сквозь который виднеется кровоточащая рана. Почему на одеждах чернокожего волхва и его слуги написаны сирены и рыбы, пожирающие друг друга?На Западе трех «королей», пришедших в Вифлеем, почитали как святых, а эти детали плохо вяжутся с праведностью. Чтобы расшифровать послание Босха, историк-медиевист Михаил Майзульс обращается к средневековой демонологии, антииудейской полемике, астрологическим теориям и апокалиптическим мифам о последних временах и Антихристе.

Михаил Романович Майзульс

Искусствоведение / Прочее / Культура и искусство

Похожие книги

Дягилев
Дягилев

Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) обладал неуемной энергией и многочисленными талантами: писал статьи, выпускал журнал, прекрасно знал живопись и отбирал картины для выставок, коллекционировал старые книги и рукописи и стал первым русским импресарио мирового уровня. Благодаря ему Европа познакомилась с русским художественным и театральным искусством. С его именем неразрывно связаны оперные и балетные Русские сезоны. Организаторские способности Дягилева были поистине безграничны: его труппа выступала в самых престижных театральных залах, над спектаклями работали известнейшие музыканты и художники. Он открыл гений Стравинского и Прокофьева, Нижинского и Лифаря. Он был представлен венценосным особам и восхищался искусством бродячих танцоров. Дягилев полжизни провел за границей, постоянно путешествовал с труппой и близкими людьми по европейским столицам, ежегодно приезжал в обожаемую им Венецию, где и умер, не сумев совладать с тоской по оставленной России. Сергей Павлович слыл галантным «шармером», которому покровительствовали меценаты, дружил с Александром Бенуа, Коко Шанель и Пабло Пикассо, а в работе был «диктатором», подчинившим своей воле коллектив Русского балета, перекраивавшим либретто, наблюдавшим за ходом репетиций и монтажом декораций, — одним словом, Маэстро.

Наталия Дмитриевна Чернышова-Мельник

Искусствоведение / Документальное / Биографии и Мемуары
Пандемониум
Пандемониум

«Пандемониум» — продолжение трилогии об апокалипсисе нашего времени, начатой романом «Делириум», который стал подлинной литературной сенсацией за рубежом и обрел целую армию поклонниц и поклонников в Р оссии!Героиня книги, Лина, потерявшая свою любовь в постапокалиптическом мире, где простые человеческие чувства находятся под запретом, наконец-то выбирается на СЃРІРѕР±оду. С прошлым порвано, будущее неясно. Р' Дикой местности, куда она попадает, нет запрета на чувства, но там царят СЃРІРѕРё жестокие законы. Чтобы выжить, надо найти друзей, готовых ради нее на большее, чем забота о пропитании. Р

Lars Gert , Дон Нигро , Лорен Оливер

Фантастика / Хобби и ремесла / Драматургия / Искусствоведение / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Социально-философская фантастика / Любовно-фантастические романы / Зарубежная драматургия / Романы
Сотворение мира в иконографии средневекового Запада. Опыт иконографической генеалогии
Сотворение мира в иконографии средневекового Запада. Опыт иконографической генеалогии

Изображения средневековых мастеров многие до сих пор воспринимают как творения художников — в привычном для нас смысле слова. Между тем Средневековью не известны понятия «творчество», «верность природе» или «наблюдение», которые свойственны Ренессансу и Новому времени. Искусствовед Анна Пожидаева стремится выявить логику работы западноевропейских мастеров XI–XIII веков, прежде всего миниатюристов. Какова была мера их свободы? По каким критериям они выбирали образцы для собственных иконографических схем? Как воспроизводили работы предшественников и что подразумевали под «копией»? Задаваясь такими вопросами, автор сосредотачивает внимание на западноевропейской иконографии Дней Творения, в которой смешались несколько очень разных изобразительных традиций раннего христианства. Анализ многочисленных миниатюр позволяет исследователю развить концепцию «смешанного пазла» — иконографического комплекса, сложенного несколькими поколениями средневековых мастеров.Анна Пожидаева — кандидат искусствоведения, доцент факультета гуманитарных наук НИУ «Высшая школа экономики».

Анна Владимировна Пожидаева

Искусствоведение