Между львом и лилией

1 июля 1755 года. Форт Дюкень. Майор Сергей Наумов, позывной «Хазар»

Сергей сидел со стаканом вина в руке за деревянным столом и отходил от прошедших событий, сбрасывая накопившееся напряжение. Впрочем, держа в руках стаканы сидела вся группа. Слишком многое произошло за эти дни – разгром банды Скрэнтона (иначе ее не назовешь), разгром двух рот и отдельного отряда скаутов при Аткваначуке, уход с сасквеханноками в Медвежьи горы, битва с минго… Впрочем, другие три подгруппы повеселились еще больше – они прогулялись в Монокаси с ответным визитом к ублюдкам, которые заказали геноцид сасквеханноков, но не ожидали, что это может им аукнуться, причем столь быстро.

А вчера Хас с ребятами ходил в цитадель и наглядно продемонстрировать местному начальству, что русские способны творить чудеса. Сразу после этой демонстрации отряду выделили комнаты в офицерском крыле цитадели, а индейцев разместили напротив, в полупустом солдатском корпусе – форт был построен в расчете на гарнизон, состоящий из четырех тысяч человек, но реально он насчитывал всего несколько сотен штыков. Кроме того, русских поставили на офицерское довольствие. И, если еда и не тянула на «высокую кухню», то вино оказалось весьма неплохим.

Решающая битва с бриттами, в которой Хас намеревался развеять их, как пепел по ветру, была еще впереди. А сегодня был объявлен день отдыха. Некоторые отправились на романтические свидания, Дарт вместе с Оделлом ушли к раненым индейцам, Кузьма и немец, которого спасли в Монокаси, завели мудреный разговор на профессиональные темы, а те, у кого не было ни дамы сердца, ни неотложных дел, расслабились с бокалом вина из личных запасов губернатора.

Тогда же и там же. Майор Рустам Жумашев, позывной «Руссо»

Рустам сидел с ребятами, смаковал вино и мысленно снова и снова вспоминал прошедшие события. Оборона Аткваначуке, рейд на Монокаси, точка, поставленная в битве с минго, переход в Дюкень… Переговоры с французами, поначалу зашедшие в тупик из-за непроходимой спеси и упертости местного «команданте» по имени Мишель-Анж де Меннвилль, в конце концов увенчались успехом благодаря оригинальной, хотя и весьма рискованной выходке Хаса, убедившего французов в своей серьезности, профессионализме и компетентности.

А еще ему запомнился восторг в глазах одного из французов – капитана де Божё. После переговоров в широком кругу он подошел к Руссо и на ломаном английском начал его расспрашивать о битвах при Аткваначуке и в Медвежьих горах. Про Монокаси Рустам решил не распространяться – кто знает, как на подобный рейд отреагируют французы. Сам же капитан затем рассказал ему о нововведениях, которые он позаимствовал у местных индейских племен. Эх, было бы время, можно было бы поднатаскать его ребят… Но за оставшуюся до прихода наших английских «друзей» неделю ничего путного сделать не успеешь.

Так что пока можно чуток расслабиться и обнулиться…

7 июля 1755 года. Форт Дюкень. Капитан 3-го ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Хас вместе с Лёней, Рустамом и Робинсоном находился на военном совете, который возглавил военный комендант форта Дюкень, генерал Пекоди де Контркёр. Помимо него, на совете присутствовали губернатор Новой Франции, господин де Меннвилль, и офицеры Контркёра, капитаны де Божё, Дюма, де Линьери, а также четыре лейтенанта и шесть младших лейтенантов. Кроме того, на совет был приглашен капитан Шарль де Ланглад, знаменитый лесной бродяга из французской Канады, наполовину француз, наполовину индеец, а также индейские вожди ряда племен: ленапе, шауни, оджибве, потаватоми, абенаки, конавага, оттава и гуронов. Были также индейцы-христиане из канадских миссий, которых возглавлял Атунас, один из самых авторитетных среди индейцев вождей.

Совет длился уже два часа, но все разговоры на нем сводились к тому, что ни французам, ни индейцам очень не хотелось воевать. Большинство из присутствующих надеялись отсидеться кто в форте, кто в лесах. Все это очень злило Хаса, не привыкшего дожидаться, пока противник придет и возьмет тебя за задницу. Единственный, кто рвался в бой, был де Божё. Но голос деятельного капитана был гласом вопиющего в пустыне.

А ситуация была близка к критической. Армия Брэддока стояла на западном берегу Мононгахелы, возле дома немца-кузнеца Фрейзера, в двухстах-трехстах ярдах от устья Черепашьего ручья. Брэддок уже перешел через броды Мононгахелы, и от французов британцев отделял лишь лес, через который англичане прорубали для себя дорогу. Однако энтузиазм капитана натолкнулся на неменьшую пылкость Атунаса, который активнее всех возражал против битвы с англичанами. Не выдержав, де Божё в отчаянии воскликнул:

– Неужели этот гурон может говорить за всех вас?!

Индейцы молча переглянулись.