Между мертвым и живым

В глубине корпуса стояли старые контейнеры для рыбы. Их было много. Вот по ним и рассовали связанных отморозков. Вылезти из этих чанов с руками за спиной было нереально. Звать на помощь — просто бессмысленно. Мало того что чаны располагались в своеобразной звуковой яме, что мешало распространению звука от них даже в пределах одного цеха, так в придачу они стояли так глубоко в корпусе, что только в одном случае пленники могли рассчитывать на успех своих призывов — если кто-то будет шляться по корпусу. А это случалось, мягко говоря, нечасто. Тут даже бомжей не бывало практически. Почему — пес его знает. Они просто не любили это место.

Отморозкам было плохо. Они все поголовно лежали на дне контейнеров и на появление своих мучителей отреагировали только болезненными взглядами. Один еще попросил воды, и, когда прозвучал его голос, стало понятно, что они все-таки пытались звать на помощь. И делали это, пока не сорвали голоса.

— Доставайте их! — скомандовал Сильченко.

Несчастных вытащили и, подхватив под руки, поволокли к машинам. Там их, не церемонясь, рассовали по багажникам. Только одного взяли в кабину, чтоб точно показывал дорогу к той церкви, где намечалось рандеву.

Вчера они были несговорчивые, а сегодня готовы родную маму продать. Нет, все-таки удивительно, как Рич доверил слежку таким чайникам? Хотя кто его знает, этого хитрозадого англосакса? Может, так все и задумано.

Они подобрались к кладбищу. По ощущениям, в церкви кто-то жил. Сильченко похвалил себя за то, что приказал всем погасить фары.

Он прикинул расстояние до церкви и подумал, что моторов с такой дистанции не должно быть слышно. Сильченко выскочил из машины и стал вызывать людей на улицу. Очень скоро его окружило живое кольцо. Сильченко осмотрелся, еще раз пересчитал отряд, убедился, что их действительно тридцать. Это было грамотно. Чувствовать за собой такую мощь крайне лестно.

— Значит, так, — громким шепотом сказал он. — Похоже, наших отморозков накололи. В том смысле, что здесь не случайное рандеву, а их схрон. Молодцы, место хорошее. Если специально не появляться, то нипочем не найдешь. Теперь перед нами возникает конкретная задача — распотрошить их всмятку. Напоминаю, пленных мы сегодня не берем. И. — тут он понизил голос, — это касается и тех, кого мы захватили вчера. Прямо или косвенно, но мы противостоим чересчур сильному противнику, чтобы оставлять тех, кто может рассказать, что здесь работали мы.

Ему ответил тихий понимающий ропот.

— Короче, — продолжал Сильченко, — я так понимаю, что эти четверо нам больше не нужны. Гасим, ребята. Кто возьмется?

— Я, — отозвался Иван Рыбин. Этому никто не удивился в бригаде Сильченко. Рыбин считался созданием совершенно безбашенным. С ним старались почем зря не связываться.

Иван спокойно прошел к машинам, на ходу привинчивая глушитель на свой АПС. Остановился возле той, в салоне которой сидел отморозок-проводник. Взял его за одежду, выволок на улицу. Было темно, пистолета тот не видел, потому покорно шел за Рыбиным. Отведя беднягу на несколько метров от машины, тот воткнул ему в бок ствол и спустил курок. Выстрел, и без того тихий, был окончательно погашен телом. Убитый мягко упал на землю, а Иван спокойно перешел к машине. Открыл багажник, вытащил человека, бросил на землю. Хлопок. Следующий багажник.

Через пару минут все было закончено.

— Хорошо, — сказал Сильченко, хотя его так и тянуло на рвоту. — А теперь не мешало бы разведать, что там у нас.

— Я схожу, — отозвался Александр.

Он надел темную куртку, мазнул по лицу горстью земли и растаял во мраке. Сильченко проводил его восхищенным взглядом. Богата на таланты земля русская.

В церкви между тем народ спокойно доедал свой ужин. Двое часовых внимательно следили за окрестностями. Но поскольку все сборище стояло от них в трехстах метрах, никто не услышал ни хлопков выстрелов, ни шепота военного совета.

— Я вот думаю: мне еще долго сидеть в чистом поле, как последнему идиоту? — спросил Гречко.

Гордин развел руками:

— Так хочет работодатель. Он платит нам больше, чем кто бы то ни было за последние годы. Согласитесь, можно и потерпеть за такие деньги.

— Это точно, — поддержал его Эдик.

— Все равно, — потянулся Гречко на своем матрасе. — Я комфорт люблю, а не это.

— А чем тебе не комфорт? Настоящая кровать, только не набивная и с пружинами, а надувная, вон газовая плита стоит. Ну да, умываться плохо. И в сортир на улицу. Но сейчас лето, такие неудобства терпятся легко. Так что прекращаем ворчать.

И прекратили. Но даже в наступившей тишине они не слышали приблизившегося Александра. Тот спокойно пересчитал всех, отметил, какое оружие у них на виду, оценил, кто тут самый опасный, с кого надо начать уничтожение. Он сейчас напоминал средневекового японского шпиона — ниндзя. Только без традиционной маски с узкой прорезью для глаз.

Александр вернулся. Он вытащил носовой платок, стер с лица грязный пот и сказал: