Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

Если приблизить каждую из выбранных нами точек приложения усилий, окажется, что это вовсе не точка. Это целый микрокосмос со своими бескрайними пустотами, квазарами и черными дырами. Если мы будем хаотично расстреливать его лучами собственной энергии, из этого ничего не выйдет: она или попадет туда, куда не нужно, или заблудится в этих колоссальных пространствах. Для траектории наших усилий нужно производить вычисления как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.

Роковая ошибка многих людей состоит в недооценке важности пошагового планирования и своевременной корректировки созданных планов. Они многого хотят, желают, мечтают. В полном соответствии с первыми двумя принципами они демонстрируют постоянство и сосредоточенность, а результаты все равно оставляют желать лучшего. Невольно тогда вспоминаются строки из трагично-прекрасного стиха Арсения Тарковского:

Жизнь брала под крыло,Берегла и спасала.Мне и вправду везло.

Только этого мало.

Верность своим желаниям, целям и мечтам, как и разумное ограничение точек приложения энергии – это прекрасно. Только этого мало. Проникнутая сплином муза поэта в данном случае очень уместна. Если они остаются лишь огнями на горизонте, к которым мы движемся упорно, но сбивчиво, то вероятность успеха близка к вероятности выигрыша джекпота в лотерею.

Недостаточно устремиться к виднеющимся где-то вдали ориентирам, нужно составить карту. Иначе нам суждено будет блуждать ложными тропами, проваливаться в волчьи ямы или петлять на одном месте. Мечты, которые не являются планами, цели, к которым не проложен продуманный маршрут, остаются лишь продуктами воображения – за исключением сказок и редчайших счастливых стечений обстоятельств. В наших высших интересах сделать высвобождение энергии не только постоянным и сосредоточенным, но и тщательно спланированным.

В реальной жизни поэзия прорастает лишь на суховатой почве прозы, и созидание всегда требует множества дотошных прозаических необходимостей. Пабло Пикассо любил повторять фразу: «Я не ищу. Я нахожу», – имея в виду, что идеи рождаются и воплощаются у него с гениальной лёгкостью. Подобно Сальвадору Дали, он любил поддерживать миф о своей боговдохновенности, свободе от поисков и мелочного планирования. Разумеется, художник изволил водить публику за нос: у него (как и у Дали) обнаружили потом сотни отбракованных набросков к одним и тем же картинам и несколько десятков тысяч суммарно. Наша деятельность должна быть до разумной степени упорядочена, помещена в периодически корректируемые временные рамки и разбита на этапы. Крупная цель вернее всего достигается именно тогда, когда дробится на малые, каждой из которых отводятся адекватные сроки.

Практически все люди в истории, кого занимали большие проекты, от ученых и писателей до бизнесменов и политиков скрупулезно следовали этому принципу. Только внутри добровольно принятых и дисциплинирующих нас границ творческий хаос превращается в творческую свободу и начинает приносить обильные плоды. План есть шнурок, на который нанизывается сумма малых усилий – без него все эти бусины будут болтаться вразнобой и не дадут единого результата.

Составление планов, принятие решений, определение иерархии приоритетов являются вотчиной префронтальной коры мозга. К сожалению, эта структура обладает очень маленькой оперативной памятью, поэтому в своем сознании человек может удерживать и анализировать лишь несколько объектов одновременно. Вдобавок ко всему, названные виды деятельности являются для нее наиболее энергозатратными и стрессовыми из всех. Именно поэтому столь мучителен бывает выбор, процесс взвешивания всех «за» и «против» и мысленного прокладывания маршрута – все потому, что ответственные за это части мозга быстро утомляются и начинают перегреваться.

Мы, однако, способны помочь своей префронтальной коре в точке ее критической уязвимости – слабой оперативной памяти. Для этого необходимо заручиться поддержкой визуальной коры – мощного нейронного процессора в районе затылка, который может брать на себя значительную часть работы путём визуализации. Если мы в ходе мышления умеем наглядно и схематично представлять объекты, которыми занят ум, а также взаимоотношения между ними, то процесс обыкновенно проходит намного быстрее и качественнее.

Это подтверждается тем обстоятельством, что большинство выдающихся ученых, оставивших описания собственной умственной деятельности, признавались в ее сильном визуальном уклоне. Пожалуй, самым красноречивым свидетельством является письмо Альберта Эйнштейна к математику Жаку Адамару (17 июня 1944 г., перевод мой):

«Слова языка, как они предстают в письменной или устной речи, будто бы не играют никакой роли в механизме моего мышления. Кажется, элементами мыслительного процесса для меня служат физические явления, которые предстают как определенные символы и более или менее ясные изображения, воспроизводимые и сочетаемые друг с другом “усилием воли”.