Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

Подводя итоги, на данном этапе у нас имеются не только все философские, но и строго научные основания для парадоксальной истины. Достижение целей и удовлетворение потребностей не делает человека счастливее. Вернее, лишь немного и ненадолго, после чего вы возвращаетесь либо в исходную точку, либо в непосредственную близость к ней. Вы можете купаться в роскоши, получить пять Нобелевских премий и десять золотых медалей на Олимпиаде, найти свою вторую половинку, возглавить мировое правительство и стать спасителем цивилизации. Это даже близко не является гарантией душевного покоя и счастья, как убедительно демонстрирует личный опыт «достигателей» всех эпох и народов. На их лицах вы обнаружите ничуть не больше блаженства, чем на любых других, а нередко и куда меньше, особенно, если копнуть поглубже.

Борьба за счастье начинается совсем в иной сфере, на фронте борьбы со страданием, от чего зависят девять десятых итогового результата. Для этого мы должны путем умственного усилия выпрямить сами генерирующие страдание искажения, увидеть истинную ценность и природу объектов желания и познать свой настоящий миг. В противном случае система будет самовосстанавливаться, обращая лишь минимальное внимание на все наши потери и приобретения и извечную суету по их поводу. Только когда мы добились на этом фронте каких-то успехов, начинает иметь первостепенный смысл сосредоточение и на второй, положительной части. Глубочайший восточный автор и настоящий мастер слова Хун Цзычен писал об этом так:

«Если воду не мутить, она сама по себе отстоится. Если зеркало не пачкать, оно само по себе будет отражать свет. Человеческое сердце нельзя своей волей сделать чистым. Устраните то, что его загрязняет, и его чистота сама по себе проявится. Радость не нужно искать вовне себя. Устраните то, что доставляет вам беспокойство, и радость сама собой воцарится в вашей душе»

[4].

Обсуждаемые здесь проблемы важны и фундаментальны, а потому не могли выпасть из внимания мыслителей человечества. Философские традиции Востока и Запада сформулировали две противоположные стратегии их решения, и попытка движения вперед без их критического анализа была бы невежественной и обречённой. В случае восточной традиции наиболее ярким и концентрированным воплощением ее подхода к темам желания, страдания и счастья является буддизм. Из всех заметных учений Востока лишь в нем они выходят на первый план осмысления и одновременно отличаются несравненной глубиной проработки. С другой стороны, три ключевых этических принципа буддизма характерны для восточной традиции в целом и для Азии в особенности. Они дают о ней хорошее общее представление, поэтому именно от фигуры Будды мы и оттолкнемся в последующем разборе.

Восточный подход к проблемам счастья и желания

Однажды Будда вышел перед собравшейся толпой монахов и мирян и молча занял приготовленное для него место. Все полагали, что он будет проповедовать свое учение – Дхарму, но тот не произносил ни слова. Минута тянулась за минутой, люди замерли в почтительном ожидании, и тогда Будда поднял с земли цветок и показал народу. Вновь недоуменное молчание продолжилось и уже грозило затянуться, как вдруг один из монахов – Махакашьяпа – что-то понял. Он последовал примеру Будды, также поднял с земли цветок и улыбнулся, пережив пробуждение и достигнув нирваны. Именно из этой Цветочной проповеди, согласно легенде, и возникает дзен-буддизм, передававшийся с тех пор от сердца к сердцу, от Махакашьяпы через Будду.

Этот мотив повторяется затем во множестве коанов дзен-буддизма – маленьких и часто внешне абсурдных притч, способных приблизить человека к просветлению. В одной из них ученик спрашивает учителя: «Что такое Вселенская Форма Будды?», то есть, грубо говоря, какова истинная природа вещей. Учитель тотчас же отвечает: «Это ограда в дальнем конце сада». Он мог бы ответить и «камень под твоими ногами», «птица, сидящая на дереве», «плывущие по небу облака» или «шум ветра»; в действительности это совсем не важно. Смысл дзенского коана, как и жеста Будды, в том, что именно этот миг есть все подлинно существующее, есть местопребывание истины, а путь к освобождению и счастью пролегает через освоение настоящего и непосредственно данного.