Знание есть опора и фундамент человеческого бытия, но ни одно здание не состоит из фундамента. Мы должны умело наполнить знание той экспансивной и рвущейся вперед стихией, что пронизывает и всякий живой организм, и неживую материю. Это и значит творить: непрестанно высвобождать свою энергию в поступательном движении к раскрытию высших возможностей собственной жизни. В отличие от иных форм деятельности, созидание, рост, развитие обладают накопительным эффектом. Они устремлены к преодолению ограничений, растяжению границ, повышению степени организации материи и порождению различий. В этом они противостоят энтропии – той форме движения, что устремляет все вниз, упрощает, делает более однородным и заставляет вращаться по кругу. Бытовое проявление великого физического принципа энтропии – это потребление. Потребление уничтожает или поддерживает, но не накапливает – или же делает это в ничтожных количествах, обладая очень низким кумулятивным коэффициентом.
Все блага внешней и внутренней реальности есть порождения противостоящей энтропии творческой силы. Четыре сферы ее приложения имеют для человека основополагающее значение. Прежде всего, таковой является «дело» – приоритетный участок реальности, куда мы вкладываем себя на протяжении всей жизни или отдельного ее периода. Далее, самосозидание, которое включает в себя как познание вообще, так и умение управлять своими психофизическими процессами. В-третьих, разнообразие и полнота нашего опыта. Это не только важный фактор эмоциональной жизни, но и средство обогащения творческих возможностей. Наконец, все мы – социальные существа с социальными потребностями, и от качества наших отношений с другими людьми может зависеть очень многое. В них также есть перспективы роста и деградации, свой верх и низ, а потому выстраивание взаимоотношений есть форма творчества, причём отнюдь не самая простая.
Только направляя свою энергию на созидание, мы реализуем единство первоцелей нашего бытия: счастья, творческой мощи и смысла. Человеческая психика так устроена, что тщетны всякие попытки обрести их через некумулятивные процессы, через потребление товаров, услуг, людей и впечатлений.
Толкающая все вперед сила жизни громадна, но одновременно она необуздана и слепа и потому балансирует на грани саморазрушения. Это тот огонь, что может как согреть, так и сжечь дотла. Накал приводящего нас в движение желания должен регулироваться, поскольку больше здесь никоим образом не означает лучше. С каждым возрастанием температуры сознание индивида все больше и больше завышает ценность того, к чему он стремится. Разлом между «я имею» и «я хочу» искусственным образом растягивается, из него начинают вырываться густые и чёрные выхлопы страдания, а в человеке проявляются многочисленные поведенческие расстройства.
Привязанность к объектам желания не просто чревата разрушительными для нас побочными эффектами. В корне ошибочна сама ее основная предпосылка, будто главные цели человеческого существования достигаются через
Оно само по себе является мощным препятствием обретению счастья по той же причине, по которой желание достичь просветления есть препятствие, мешающее его достижению, на что неоднократно указывалось в буддистской традиции. С практической точки зрения это означает, что всякий раз, когда мы чего-то действительно сильно хотим, в голове должен громогласно звенеть тревожный звоночек. Нас медленно, но верно затягивает водоворот искажений восприятия, мы становимся все уязвимее для отрицательных эмоций и психических сбоев, а энергия бурными потоками уходит в эту жадную воронку.
Смысл свободы от желания можно емко передать словами Али ибн Абу Талиба об аскетизме: «Аскетизм не в том, чтобы ничем не владеть. Аскетизм в том, чтобы ничто не владело тобой». Так и обсуждаемый здесь принцип состоит не в том, чтобы не обладать желаниями, а в том, чтобы