Между Призраком и Зверем

Выпустить и отшатнуться успела, но зверь чуть не отхватил мне руку. Отдернув пальцы от оскаленной морды, я качнулась назад, а барс настиг через мгновение. Ударил лапами мне в грудь, повалил на пол, и белые клыки сомкнулись на тонком запястье. Мысленно простившись с рукой, приготовилась испытать адскую боль и совершенно позабыла отвести взгляд от хищника. Я не раз слышала, что нельзя смотреть им прямо в глаза, провоцируя на нападение, а сама смотрела, будто загипнотизированная, и даже страха не испытывала под действием зелья мадам Амели.

Давление на руке вдруг уменьшилось. Клыки разжались, и барс опустил морду, обнюхивая лиф платья, мои волосы и лицо. И если эликсир уверенности подействовал не сразу, поскольку его я приняла внутрь, то нестойкие духи мадам, нанесенные еще на входе во дворец, окончательно выветрились во время забега по коридорам. Амели предупреждала, что действие обоих препаратов недолговечно, однако именно этот факт спас мне жизнь. Ощутив знакомый аромат, барс встряхнулся, шерсть на загривке опустилась, и кот вдруг плюхнулся на меня всей тяжелой мохнатой массой, выдавив из груди почти весь воздух.

- Ваше величество, - я просипела, надеясь, что голос на него тоже подействует, - вы меня раздавите.

Подействовал. И не просто, а совершенно волшебным образом, поскольку облик снежного зверя вдруг смазался, и я оказалась на полу под распластавшим меня на нем обнаженным мужчиной.

Император резко приподнялся на руках, точно мое тело имело свойство обжигать, и взгляд стал таким... Я сразу поняла, что мужчину боюсь намного больше снежного зверя, даже под влиянием зелья храбрости.

- Что она здесь делает? - простой вопрос, заданный ну очень спокойным тоном, а ответить никто не смог. У меня язык прилип к небу, а у остальных, наверное, дар речи отнялся. И ведь невзирая на щекотливость ситуации, даже мысль в голову не закралась, будто император находился в неподобающем положении или виде. У владыки мускул на лице не дрогнул, его совершенно не заботило, нагой он или в королевской мантии, а растеряны оказались именно мы, лихорадочно подбирая слова в надежде все ему объяснить. Уникальная манера заявлять себя хозяином положения в любой ситуации.

И когда он поднимался, то так уверенно вздернул на ноги заодно и меня, использовав женское тело вместо мантии, что я не пискнула в знак протеста. Мало того, даже не возмутилась, ощутив поперек груди тяжелую руку и осознав себя тесно прижатой к голому императорскому торсу.

- Эвелин, как вы допустили, чтобы она попала во дворец? - вновь спросил Кериас, обращаясь, вероятно, к брюнетке.

Необычным казалось выполнять роль некоего заслона, в то время, как разговор шел о моей персоне.

- Кто она? - бледная женщина сверлила меня глазами, а ноздри ее трепетали, будто кошка принюхивалась. И вот секунду спустя я была уже счастлива служить мантией, плащом или иной формой одежды, потому что взгляд брюнетки вспыхнул.

- Она! - три буквы и ни одного грассирующего звука, но это слово кошка именно прорычала. - Миланта!

Мое имя тоже можно произносить с рыком. Я ошибочно полагала, будто оно звучит слишком мягко.

- Кто?

Если черная кошка вся подобралась, но еще стояла на месте и предпринимала невероятные усилия, пытаясь сдержать трансформацию, то блондинка разительно менялась прямо на глазах.

Девушке, чье положение оставалось загадкой, было известно мое имя, однако сей факт удивления не вызвал, а вот реакция магини оказалась более показательной. Волосы Аны заискрили, глаза сузились и недобро блеснули, изящные ноготки превратились в когти, а тонкие руки взлетели вверх прежде, чем я сообразила, что магиня не в силах контролировать выброс разрушительной энергии.

Сотни иголочек сорвались с ее пальцев и устремились к моему лицу.

Ладонь Кериас взметнулась вверх быстрее, чем мой мозг осознал опасность, и послужила щитом, в который вонзились длинные иглы, прошив его насквозь. Острые кончики замерли в нескольких сантиметрах от глаз, губ, подбородка, сформировав ощеренный контур моего лица на тыльной стороне мужской руки.

Он вздрогнул, я ощутила только потому, что контакт между нами оказался слишком тесным. Магиня и кошка вряд ли заметили перемены и едва ли поняли, что ему больно. Владыка лишь слегка тряхнул ладонью, отчего иголки посыпались вниз с легким звоном и растаяли, коснувшись пола.

- Ана, - произнес он мягко, с нежными, успокаивающими интонациями, - Анетт, не злись.

Имя ее прозвучало чуть приглушенно, интимно, точно котик промурлыкал в ушко. У меня мурашками покрылась спина, а у той, к кому обращался Кериас, вмиг исчезла ярость из глаз. Мужчина дезориентировал ее одним лишь голосом.

Руки девушки опустились, волосы вновь рассыпались по плечам платиновыми волнами, а симпатичное личико вспыхнуло от смущения и растерянности.