Между прошлым и будущим

– Если передумаешь и все же решишь со мной пообедать, может, сходим в «Каролину»? Я сто лет там не была.

Элеонор ничего не ответила, и можно было подумать, что она меня не слышала.

– Надеюсь, ты помнишь, что именно там мы познакомились с Гленом?

– Конечно, помню. – Голос ее был ровным, и она шла так быстро, что мое инвалидное кресло подпрыгивало на неровном тротуаре, и я была рада, что заранее пристегнулась.

Я коснулась ее рукой.

– Давай остановимся здесь.

Она резко остановилась, и мое тело рвануло вперед. Я посмотрела по сторонам, надеясь, что никто этого не заметил, а потом снова повернулась к Элеонор.

– Что с тобой творится? Такое впечатление, что все старые обиды снова дали о себе знать после того, как ты приехала с Эдисто.

Я заметила, что она явно раздумывает, до какой степени следует посвящать меня в свои проблемы. Наконец она произнесла:

– Эта женщина, Хелена. Она сказала кое-что, что меня расстроило, вот и все.

– И что же она такого сказала, что выбило тебя из колеи?

Она закусила нижнюю губу, точно так же, как делала в детстве.

– Она сказала, что я перестала играть на фортепьяно после смерти отца, потому что думаю только о себе. – Она сглотнула и продолжила: – И что боюсь не оправдать надежды окружающих, так как моя игра не столь уж и хороша.

Я мало что помнила о тех безрадостных днях, когда искали пропавшего отца, кроме застывшего лица матери и начальника местной полиции, приведшего домой продрогшую и трясущуюся от холода Элеонор, которая никак не хотела уходить с причала. А еще я помнила, что в доме перестала звучать музыка – он внезапно стал безмолвным, словно уже облачился в траур по хозяину.

– И почему же ты перестала играть?

Элеонор смотрела на меня пустыми глазами, словно все воспоминания, накопившиеся за эти годы, были развеяны по ветру.

– Я и сама не знаю, – сказала она, резко дергая инвалидное кресло, отчего я пошатнулась вбок. – Кстати, насчет кафе «Каролина», – сказала Элеонор после того, как мы прошли половину квартала. Она изо всех сил делала вид, что нашего предыдущего разговора не было, что мир все еще вращался в том направлении, которое было для нее привычным. – Ведь именно там папа предложил маме руку и сердце.

– Надо же, а я совершенно об этом забыла, – сказала я. На самом деле я годами выслушивала болтовню матери о ее славном прошлом в качестве дебютантки в высшем обществе и о том, как страшно разочарована была ее семья, когда она вышла замуж за отца. – Полагаю, эти волшебные круглые кабинетики у входа в ресторан располагают к романтическим признаниям.

– Скорее все дело в тех напитках, которые приносят из бара, – сказала Элеонор, и в ее голосе я наконец услышала оживление. Она молчала какое-то время, когда мы поворачивали с Броуд-стрит на Кинг-стрит. – Помню, как ты смущалась, не могла произнести ни слова и все оглядывалась, боясь, чтобы кто-нибудь не заметил, как ты пялишься на этих ребят в униформе «Цитадели», сидевших в соседнем кабинетике.

– Если я и молчала, то лишь потому, что пыталась подсчитать в уме, сколько мы уже потратили, потому что в кошельке у меня было только двадцать долларов – все, что я заработала, продавая косметику в магазине «Молли Гвинз».

Элеонор молча катила коляску, а потом остановилась перед витриной «Берлинз».

– Когда мы в следующий раз пойдем в «Каролину», угощать тебя буду я.

Я покачала головой.

– В этом нет необходимости. Какие счеты между сестрами? Ты всегда вносила свою лепту, добавляя элементы риска во все наши эскапады. – Раньше я жила с мыслью, что наши совместные с Элеонор выходки лучше выбросить из памяти. Но с течением времени я вспоминала эти приключения все чаще и чаще, считая их неотъемлемой частью взросления, достойной того, чтобы навсегда быть запечатленной в памяти.

Мы посмотрели на наше отражение в витрине, и наши взгляды встретились.

– Ты имеешь в виду эпизод с кражей телевизора мистера Грунда? – спросила Элеонор, и уголки губ, независимо от ее воли, поползли вверх.

– Да нет, на самом деле я думала о том вечере в «Каролине». Я лишь потом узнала, что эти платья тебе вовсе никто не дарил. Подумать только, я встретилась со своим будущим мужем в краденом платье.

Она искренне возмутилась.

– Вовсе я их и не крала, просто позаимствовала на время. Мамина двоюродная сестра так и не догадалась бы, что они на время покидали ее кладовку.

– Если бы не увидела нас в «Каролине».

Элеонор не сдержалась и фыркнула от смеха.

– Да, пожалуй, мне не стоило этого делать. Отношения с семьей мамы и так всегда были напряженными, а после того случая и вовсе прекратились. Зато именно ты уговорила меня пойти поболтать с этими мальчишками.

Я смотрела на красное платье с бретельками-спагетти на витрине, но мои глаза его не видели.

– Твоя способность вечно вовлекать меня в неприятности доводила маму до белого каления.

Мы обе замолчали, думая о нашем последнем приключении, печальные последствия которого никто из нас не мог предугадать. Поворачивая мое кресло, она произнесла: