Между Сциллой и Харибдой

С металлом в голосе в полголоса говорю, аки танк траками лязгаю:

– Однако, ты меня неправильно понял, Ксавер: я к тебе – не побираться пришёл. А за своей – обусловленной при первом знакомстве, «мздой».

Мы отныне с ним гутарим на равных!

У меня теперь есть своя силовая структура и, пара моих самых боевых парней из «Вагнера» – ныне мирно курят с его шнырями во дворе, имея приказ в случае «фарс-мажора» – разнести этот петушатник в пух и перья.

Он, подняв на меня изумлённые глаза и схватив мои финансовые расчёты, стал яростно тыкать в них пальцем:

– Ты издеваешься?! Какая, на хер «мзда»?! От твоего «Жилстроя» пока одни убытки!

Жёстко прерываю поток его красноречия:

– Возможно, ты просто – плохой менеджер, Ксавер? Возможно, ты следовал не всем рекомендациям – что я тебе дал?

То горячится:

– «Рекомендациям»?! Да, чтоб ты понимал – я бы вообще разорился, если бы твои рекомендации выслушивал!

Привстав, нависаю над ним и обличительно:

– Ой, ли? Вот я рекомендовал тебе скупать облигации обязательных и добровольных государственных займов… Ты прислушался к моим словам? Ты скупаешь облигации у нэпманов?

– Да, чтоб я…, - задыхается от возмущения, – да, ты – вообще!

– И, затем снова будешь меня упрекать, что моя инфа приносит тебе недостаточно бабла?!

У Ксавера несомненно «на подходе» приступ истерии… Глаза округлились и расширились, зрачки наоборот сузились, усы ощетинились – а в уголках искажённого бешенством рта появляется пена… Он всё сильней и сильней начинает напоминать мне Петра Великого в приступе неконтролируемой ярости. По крайней мере таким – каким я его себе представляю.

Глаза в глаза, даю «весь расклад» – хоть и несколько громче обычного, но спокойно:

– С началом следующего – 1925 года, Наркомфин отменит обязательные займы, а уже выпущенные облигации будет усиленно выкупать с доходностью 36 процентов в год…

Задыхаясь, тот жёстко приземлившись обратно на стул:

– Охуе… СКОЛЬКО?!

* * *

Некоторые читанные мной «там» историки, называют внутренние займы – едва ли не самой удачной госинвестицией в СССР. Как бы там не было, но в период с 1923 по 1957 годы – советское государство получало от займов доход примерно такой же, какой приносили все другие налоги и сборы. Только за 1925 год, в принудительные займы было вложено чистоганом – не менее 14 миллионов рублей частного капитала.

В 1925 году советские руководители финансами решили, что народ-де «созрел» и пришла пора размещать государственные займы только на добровольной основе. Чтоб стимулировать интерес нэпманов – владельцев частных капиталов, купленные ранее ими облигации принудительных займов – разрешалось продавать без ограничений.

Однако, «гладко было на бумаге»!

В ответку, никто добровольно деньги государству не нёс и, когда выкупать займы стало обходиться слишком дорого – подобная практика прекратилась.

* * *

– Столько, сколько слышал! Следующий год – вообще будет наиболее благоприятным для людей умеющих делать деньги.

Выражение лица моего собеседника начало меняться: круглые глаза меньше не стали – но уже от удивления, усы обвисли, а разинутая «варежка» захлопнулась. Вдосталь насладившись произведённым эффектом, продолжаю:

– Особенно выгодными будут облигации 2-го крестьянского займа – с доходностью десять процентов (внимание!) в месяц. Кроме того, будет введена практика выдачи частнику займа государственной ссуды – под покупаемый им билет в семьдесят процентов от его цены…

Подмигнув заговорщически, как соучастнику не совсем «светлых» дел:

– …Как там твой московский трест «Госжилпромстрой» поживает? В ссуде, случайно не нуждается?

Наконец, Ксавер как будто в изнеможении – аж испарина на лбу выступила, откинулся назад в кресле. Не садясь, я уставил в него указательный палец:

– На руках у населения находится облигации госзаймов на 126 миллионов рублей. Вот и посчитай сам: на какую сумму ты принесёшь мне ущерб – если не воспользуешься моими рекомендациями. Ты сможешь его возместить мне, Ксавер?

Последнее, прозвучало даже несколько угрожающе… Впрочем, тот не обиделся.

Минут через десять придя в себя, подпольный миллионер облизнул губы и хриплым голосом спросил:

– Твоя инфа верная?

– Как любимая жена из сераля Эмира бухарского!

В его глазах появляется суеверный страх, но тем не менее пытается хорохориться:

– Почему ты не сказал мне раньше?

«А попробуй сам разгреби завалы информации на моём компе и отдели в них зёрна от плевел, – мысленно ответил, – сам до сих пор парюсь, но выхода нет – придётся нам с тобой рискнуть…».

Но вслух – с видимым разочарованием, ответил:

– За всего четверть от навара, я должен тебе ещё и разжёвывать? В рот разжёванное класть? Увы… Я был более высокого мнения о твоей деловой чуйке, партнёр.

За этим стояло: «Не оправдавшему надежд ищут замену».

Ксавер это прекрасно понял и внутренне запаниковал:

– Сколько у меня будет времени?

– Ну… Не уверен, но почитай весь следующий – 1925 год. Хотя, наиболее выгодными для тебя будут первые его три месяца… Затем, комиссары начнут «сдавать назад».

Тот, снова зависнув:

– Не пойму, зачем они это делают? Ведь, это – явно себе в убыток?!