Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в.

Если вслед за Р. Пиккио рассматривать вкрапления библейских цитат как своеобразные «тематические ключи», отсылающие читателя к библейским контекстам, вырисовывается крайне интересная картина: составитель «Рассуждения о князьях» как бы проводит параллель между Святополком и вавилонским царем Навуходоносором II, о котором в Книге пророка Даниила говорится, что «когда сердце его надломилось и дух его ожесточился до дерзости, он (Навуходоносор. – Д. Б.) был свержен с царского престола своего и лишен славы своей, и отлучен был от сынов человеческих, и сердце его уподобилось звериному, и жил он с дикими ослами; кормили его травою, как вола, и тело его орошаемо было небесною росою, доколе он познал,

что над царством человеческим владычествует Всевышний Бог и поставляет над ним, кого хочет» (Дан., 5: 20, 21). (Здесь и далее курсив наш. – Д. Б.)

Таким образом, Святополк, словно Навуходоносор, был представлен безумцем, противопоставившим себя божественному промыслу. Отсылка к книге пророка Исайи позволяла автору «Рассуждения…» представить Святополка не только сумасшедшим, но и едва ли не прокаженным человеком, у которого «вся голова в язвах, и все сердце исчахло» и «от подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем» (Ис., 1, 6: 5–6). Заключительный парафраз из книги Екклесиаста был призван продемонстрировать мысль о том, что «Горе тебе, земля,

когда царь твой отрок и когда князья твои едят рано! Благо тебе, земля, когда царь у тебя из благородного рода и князья твои едят вовремя, для подкрепления, а не для пресыщения!» (Еккл., X: 16–17). Этот «тематический ключ» используется для осуждения неопытного и алчного правителя, хотя он открывает гораздо больше возможностей для интерпретации, если учесть, что в библейском тексте, условно говоря, «неправедный» правитель противопоставляется правителю «благородного рода», что может вызвать ассоциации с легендой о «греховном» происхождении Святополка, изложенной в летописной статье 980 г., где говорится, что Святополк родился «от двою отцю» – от Ярополка и от Владимира.

О том, что такой мотив действий Святополка, как стремление к единовластию, является поздним измышлением, свидетельствует ярко негативная его окраска, хотя единовластие, имевшее место при Ярополке и Владимире, ни Иларионом, ни другими авторами еще не осуждалось. Данное обстоятельство трактовалось в исторической литературе различным образом. Согласно В.О. Ключевскому, «единовластие до половины XI в. было политическою случайностью, а не политическим порядком»²³⁷

. Это мнение было оспорено Л.В. Черепниным²³⁸ после того, как И.У. Будовниц и В.Т. Пашуто высказали предположение о том, что негативное отношение летописцев к единовластию было обусловлено его противоречием вассальному праву²³⁹. По А.П. Толочко, политическая мысль Руси XI–XIII вв. осуждала попытки установления единовластного правления в том случае, если оно достигалось личными усилиями князей, а не естественным ходом событий²⁴⁰. Учитывая то обстоятельство, что на протяжении XI в. оценка «единовластия» эволюционировала от нейтральной в летописных статьях 862, 977, 980 и 1036 гг. до резко отрицательной в статье 1015 г., можно предложить и иное объяснение этого явления, а именно то, что к тому моменту, когда в летописной традиции появилось «Рассуждение о князьях», единовластие сознательно представлялось как некая политическая утопия, реализация которой в условиях развившейся практики коллективного совладения становилась возможной только через неприемлемый для христианского правителя путь братоубийства. Оценка этого явления также претерпела изменения, сходные с изменениями в отношении к единовластию: если Иларион и первые летописцы никак не комментировали феномен братоубийства, то впоследствии он стал восприниматься резко отрицательно.