Междуцарствие (рассказы)

Любое времяпрепровождение занимает полтора часа хорошего хронологического времени с возможным, но необязательным перерывом внутри. Отчего именно столько - понять трудно, но связано это скорее с антропологическими особенностями человеческого существа, нежели с закономерностями космического плана. Есть в полутора часах некая изощренная завершенность: пришел, полтора часа, ушел. Нельзя сказать, что этот прямоугольный, вытянутый, сглаженный с углов кусок времени имел бы своей причиной два спаренных академических часа: в основе здесь неминуемо что-то очень древнее и архаичное - так пара ослиных задниц определила ширину колеи, а, значит, и ворот, подворотен, улиц, следовательно - зданий, машин, да и вообще все материальные соотношения в цивилизации и характер отношений между человеческим телом и окружающей действительностью.

Но чтобы уметь времяпрепровождение, надо знать, что сам Воздух, внутри которого вы хотите его иметь, не есть нечто бесполое и пустое, но содержит в себе и такое, как морчи. Морчи не есть покров, кожа, пленка, но и что-то вроде этого; длительная особенность воздуха, имеющая внятные признаки: на вкус, на цвет и пр. Она дергает ум так, как поездная тряска дергает руку, пытающуюся поднести к губам стакан.

Способов борьбы с морчи два: первый и второй. От нее можно отстраниться или же войти с ней в полное согласие, пусть себе проницает все. В первом случае окружающее будет врагом, против которого всегда надо иметь наготове собаку, во втором - ее словно вовсе не будет.

На самом-то деле, морчи это просто слово, а ничего такого нет. Слово обозначает для краткости интерференцию, результат перемешивания чего угодно на свете в данный момент. Выбирая между способами, следует иметь в виду, что аннулировать то, о чем вы не осведомлены, гораздо сложнее, чем жить с этим в согласии.

Но морчи не только влияет на наши удовольствия: само разглядывание ее также род времяпрепровождения, вполне достойного стать любимым досугом, особенно при его регулярности и постоянном чтении газет: она меняется каждодневно, так что умение наблюдать ее перемены весьма полезно и с точки зрения практической. Но самое главное здесь то, что морчи - лишь следствие важной причины, речь о которой возникнет в свой черед.

Морчи определяет воздух, как определяют его разные запахи: если в компании поджечь еловую веточку, то настроение компании изменится; так же перемены в морчи меняют и настроение человека не способного не замечать ее одним из двух приведенных способов. Странное качество - если учесть, что она не существует.

Через некоторое время наблюдения становится понятным, что морчи слоиста: так в поезде обнаруживаем, что слоисто пространство за окном разные планы поворачиваются перед глядящим с разной поспешностью, минуют его с разной скоростью, но проедут, в конце концов, все. Так же и тут - при кратком наблюдении видны изменения ближних слоев, затем средних и так далее, причем за год, скажем, наблюдений обнаруживаются перемены уже и в вещах, всегда представлявшихся незыблемыми. Подобно дорожным ландшафтам, скорость изменения морчи переменна, что зависит не от скорости езды, но от характера пейзажа: равнинного, горного, апокалипсического.

Морчи связана с искусствами по части смены мод и стилей и сопровождающими сие белибердой и путаницей. Так что, видимо, именно ею занимаются искусствоведы.

Что касается муто, то он отчасти человек, значит все эти дела распространяются и на него; как муто, однако, он должен понимать, что этой постоянно переменчивой субстанции не существует. Однако, умение иметь дело с этой весьма хорошо несуществующей штукой, поставляет муто великое разнообразие времяпрепровождений самых восхитительных: дело в том, что в морчи застревает история. Что предоставляет возможность увлекательных путешествий и приключений. Но все равно, главное для него - эту штуку не замечать. Человек же не замечать ее не имеет резона: он в ней живет.

От эпох обычно остаются смешные вещи. Всегда не самые главные кусочки их выживают, примазываются к следующей, служат ей. Уцелели случайно, никому специально не нужны, почти приживалы. Какие-то обычно орнаменты, линии, сочетания цветов. Так колера ар нуово перешли в 1961 году в гамму советских дензнаков - с рублевкой цвета самоа, с лиловым, дамским фиолетовым, порочной блеклой зеленью: эти деньги мог раскрасить Сомов.