Межесвет (СИ)

Изящная белая рука потянулась к крючкам и застежкам, слой за слоем со жрицы соскользнули одежды: воздушная накидка, тяжелый, черный как сажа кафтан, свободное платье с расклешенными рукавами, простая нижняя рубаха. Теперь ничто не укрывало от посторонних глаз ее тело, отмеченное зрелостью и в то же время казавшееся юным и прекрасным. Летиции нечасто приходилось видеть настолько красивых женщин. Она искоса поглядела на Касса, будучи убеждена, что сейчас он похож на мальчишку, подглядывающего в замочную скважину. Госпожа ди Рейз отчаянно хотела, чтобы он оступился, показался ей отвратительным, тем самым укрепив ее неприязнь.

В его лице ничего не изменилось. В янтарных глазах было равнодушие, как будто он любовался не живой женщиной, которую можно обнять и приласкать, а бездушной скульптурой из слоновой кости с глазами-сапфирами.

Тем временем жрица заговорила: она почти пела, настолько мелодично и проникновенно лился ее голос. Из вдохновенной речи можно было выловить знакомые слова, но они не желали вплетаться в общую смысловую канву, и это заклинание, если оно было таковым, звучало для Летиции полнейшей тарабарщиной. Время от времени одна из послушниц открывала рот и полушепотом вторила жрице, а ее глаза продолжали смотреть в пустоту.

Сияние, которое источала пыльца, отделилось от своего источника и парило над головами женщин, скручиваясь в лавандовые завитки. Невидимый художник рисовал светом схематические рисунки птиц и животных, рунические символы, буквы древнего алфавита, эмблемы силы и охранные знаки. За спинами послушниц клубился пар, принимая очертания людей или чего-то иного — ангелов-хранителей, оберегающих от всяких бед, либо злых демонов, толкающих на преступление. Одна только жрица в центре пентакля казалась непогрешимой. Ее не коснулась ни рука бога, ни щупальце чудовища.

Летиция любовалась колдовской игрой красок и света, как вдруг мир начал исходить черными пятнами, блекнуть и исчезать. Она мысленно хваталась за клочки реальности, плавающие у нее перед глазами, как кусочки мозаики, но явь продолжала расползаться по швам, толкая ее в сон, в темный, неизведанный омут подсознания.

Она оказалась в зале с пугающе высоким, словно в храме, потолком. Кто-то стоял у нее за спиной, она чувствовала его ледяное дыхание на своей шее, видела размытую тень, колеблющуюся на стене. Круглый тупой предмет уперся ей между лопаток, сквозь ткань платья она ощутила холод и твердость металла. А потом он прошептал одно-единственное слово, и она отчетливо представила, как шевелятся его мертвые, посиневшие губы.

Он сказал: 'Беги'. Летиция не стала дожидаться, пока из орудия, по ощущениям так похожего на ружье экзалтора, не вылетит смерть — быстрая, сражающая наповал. Ее ноги сами понесли ее по абсолютно пустому залу, в котором было негде спрятаться. По обеим сторонам помещения были стены без окон, но с множеством дверей: тысячей дверей из дерева, камня и металла, с решетками и без, на серебряных петлях, обтянутые дорогой тканью, изъеденные трещинами, покрытые плесенью и мхом, с ручками разной формы и размера. Тысяча дверей — и все закрытые. Время от времени Летиция останавливалась, чтобы дернуть за ручку и вновь обшарить карманы в поисках ключа, но ни одна дверь не поддалась под ее напором. Среди них не было нужной — или, может быть, она просто не сумела ее найти.

В конце зала ее ждал тупик. Она не решилась обернуться, а тень надвигалась, распространяя вокруг себя могильный холод. Здравый смысл умолял Летицию пуститься в обратный путь, снова проверять двери, искать ответы, выходы отсюда, дороги в страну вечного лета, но она знала, что мимо охотника пройти нельзя. Она закрыла лицо руками, дрожа как в лихорадке, пока он подходил на расстояние выстрела и наставлял на нее оружие. Еле слышный щелчок взведенного курка, секунда промедления, столь мучительного и в то же время благословенного, — и тишину расколол оглушительный грохот. Летиция не ощутила боли, но колени ее подкосились, навстречу понеслась земля — и она упала, но не на твердый пол, а во тьму, бездну, полное ничто. Осознание себя — кто она, что она, почему она, — потухло, как догоревшая до основания свеча.

Пение смолкло. Мучительный кошмар разжал свои тиски, и Летиция вырвалась на свободу, жадно хватая ртом воздух. Машинально отерев пот со лба, она заметила Касса, о чьем существовании успела позабыть: он привалился к стене и выглядел не менее истощенным, чем она сама. Немного придя в себя, она поняла — на этой церемонии они вовсе не были непрошеными свидетелями. Их ждали. Их испытывали.

Стеклянные глаза маски встретились с ее глазами. Ведьма, носившая черное, жестами велела им спуститься к остальным. Летиция, чуть поколебавшись, сошла вниз по ступенькам с обломанными краями, придерживаясь за стену. За ней след в след шел Касс.