Межгосударство. Том 1

Хор и оркестр путешествовали в четырёх отельных. Хор пятнадцать, оркестр десяток, инструменты место в пространстве и фальшивой таможенной декларации. Шайка музыкальный караван на въезде со стороны Москвы. Противоположная часть относительно нанятого дома. Принцип, Вердикт, Колодец щей и Петля на шее религии. Тот самый нерв всеобщего взыграния, приведённый. Не слишком хорош по внешней. Длинномерный, водонапорная башня (одна такая с того, засели), худой, с глумной конкурсанта в состязании по поеданию сапог на столбе. Ждали омнибусы в глухом, уже в черте предместий. Через дорогу бревно, намеренно засиженное местными стариками для натуральности. Шайка по кустам, по двое. Вердикт с Принципом, Колодец щей с Петлёй на шее религии. Гасились около часу. Петля на шее религии то и дело приподнимался из укрытия и вглядывался, делая вид, потерявший жизненный ориентир вперёдсмотрящий. Принцип всякий раз скрипел на зубами, не вмешивался. У каждого из шайки припасён заряженный вымпелом, выколоть любопытство. Процессия-контроктава басопрофундно показалась. Кучер, на козлах переднего омнибуса, уже приметил преградившее и замедлил, вглядываясь в степень засиженности. По двое с напали на возниц. Каждый, не смевший противиться под дулом, оглушён рукояти, сброшен в обочину. Принцип с Колодцем щей, позаимствовал утерянную шляпу, скрыть номер на лбу, быстро бревно, вся налётчиков на козлы, путь неравномерной темперации продолжился. Музыкальный караван мирно через весь, углубился в противоположное предместье. Однажды за путь, выезжали из города, в переднее окошко к Принципу бородач, по-видимому импресарио, вопросил, куда это они их. Принцип хриплым и не оглядываясь, в частную гостиницу с мамзельками от психлечебницы и странноватой системой поселения. По приезду музыканты оркестра со всеми инструментами в вырытую на месте колодца, достигла глубины двух с половиной человеческих и отвесна краями, солистов каждого в отдельную. Въедливый импресарио, не нашлось, в яму не годился по концептуальным соображениям, к тому же на устроенном теперь же экзамене не смог внятно сыграть ни на одном, даже на тарелках, связан и уложен в один из омнибусов. Пленникам не объяснили, кроме чехарды с дачей повода и многообещающей расправой. Заметка в духе искусственных освещений: двое певцов, в комнатах по соседству, не сговариваясь, подразумевая взаимность, привалились к разделявшей, завели коряво-буржуазный, не слыша друг друга, полагая, каждый слышит. Безнадёжные исповеди о прихотливости игр судьбы, о гонениях жизни, один требовал ему билет белой гвардии, другой выписать кому-нибудь расписку в, больше не станет надевать колец и кольчуг. В говоря, обыкновенные метания тогдашнего. Заточение двое суток, в дом полицианты, приведённые осмелевшими и вылезшими из ямы, одним, соорудил из товарищей живую. По освобождении хор и оркестр живо покинули негостеприимный, в окна по его адресу непристойные из известных каждому частушки. В подвале дома два мертвеца. Старый и новый. Один с рогатым черепом в брюхе, начавший разлагаться, второй недавний, в руках поцарапанные часы, разбитые и не идущие, со следом входа маслины в наморщение. В разных абзацах протокола записан жертвой налётчиков, самоубийцей и радетелем музыки. Иных участников странного похищения, репортёрами «Тайна музыкального дома», обнаружено не.