Межгосударство. Том 2

Хартофилакс со всё большим заросли бамбука, вышёл к патримонию, иногда вид церкви. Над долиной Печали как и обыкновенно, жарил неподатливые антрекоты паргелий. Ноги, обутые в пегамоидные, истоптанные до невесомости, бодро по удобной стезе мимо мачтовых пальм и искусственных кипарисов, к деревянной, но отталкивающей древоточцев церкви и спрятанной, пирамида Хуфу, за алтарём. От перлов сестёр отпадали ушраковины, несколько времени чтению. Хартофилакс останавливается на пороге и в который оглядывает своё. Ставит взятую у сестёр на пол, подле входа, смазурил, вырезать прихоть художника, зацепился стеммой за антресоль-божницу. «Противодействие арианству» Василия Анкирского, «Ода императору Константину» Присциана, «9 книг о правах, судах и законах чешской земли» Корнелия Викториана, «Героика» и «Энеида» Вергилия, Мариус Сервий «Толкования на Вергилия», «Илиада» и «Одиссея» Гомера, Плутарх «Против Калота», «О видимом на диске луны лице», «О позднем наказании безбожника», Аристофан «Критика и пояснение поэм Гомера», Люций Апулей «Апология» и «Метаморфозы». Верно всё припомнив склонился над таящим нерасставленные. К той громоздкой, начал разносить давеча, на спецификации действующих и описании ристалища тамошнего. Что-то там Доротея Фиманн.

Доротея Фиманн: Марс, Маха, Яровит, Арес, Сет, Баал, Сканда, Минерва, Бадб, Гуан-Ди, Перун и Один меня побери.

Имхотеп: Жак де Морган, Уильям Мэтью Флиндерс Питри, Эдуард-Анри Навилль, Оливье-Шарль-Камиль-Эммануэль, виконт де Руже меня побери.

Каспар Хаузер: Людвиг Баденский меня побери, Луиза-Каролина фон Хохберг меня побери, Буркард и Зауерберк меня побери.

Бабушка Гитлера: Что это вы там нашли? (Вглядывается в пол там, где светит фонарь).

Доротея Фиманн: Имхотеп обронил кусок подсказки и он исчез.

Каспар Хаузер: Не могу взять в толк, как с такой неуклюжестью можно было стать архитектором?

Имхотеп: Не архитектором, а зодчим.

Бабушка Гитлера: Ну что вам за беда, пропал, туда ему и дорога. Это который пропал, который указывал на коридор?

Доротея Фиманн: Да если бы. Тот я запомнила как тебя. Пропал с ключом от двери в покой.

Бабушка Гитлера: Ну вот и хорошо. Тот я запомнила как вас всех.

Каспар Хаузер: В таком случае не двинуться ли нам далее? Я за свою жизнь побывал во многих замках, подземельях и таинственных переходах, но этот нравится мне менее всех.

Бабушка Гитлера: Потому что здесь тебя и впрямь могут побрать, да только не твои слабосильные Зауерберки, а те, что сказала Доротея.

Имхотеп: Я сам строил этот замок и коридор и ручаюсь, что их кабинеты находятся отсюда в наибольшем отдалении.

Доротея Фиманн: Что ж они так отгородились от содеянного? Чтоб позабыть скорее?

Бабушка Гитлера: Во-первых, не от содеянного, а от останков, а во-вторых, пошли уже, чего здесь изображаться для прессы и критиков молельными истуканами.

Все четверо в свете того же фонаря идут вперёд и фонарь потихоньку затухает, скрывая и действующих лиц. Далее говорить начинают на сцене, той, что изображает кабинет.

Яровит: Не нравится мне всё это.

Гуан-Ди: Так иди вниз и проверь мост. И не мозоль мне глаза.

Яровит: Что ты там всё время пишешь?

Гуан-Ди: Уж точно не расписываю часы посещения библиотеки.

Яровит: Хотя как директор и вообще единственный служащий и мог бы.

Гуан-Ди: То, что я пишу и так заставит прийти в гармонию повиновения несколько тысяч.

Яровит: Что там тысяч, ты управься с теми двумя дюжинами внизу. Они заняли очередь, им всё ни по чём.

Гуан-Ди: Очередь священна, так же как и списки.

Яровит: Да, очередь явление порядка.

Гуан-Ди: Скоро сбросишь им на головы своих рыцарей и…

Яровит (перебивая): И что существенно изменится? Встанут в ту же очередь. Сделают её ещё длиннее.

Гуан-Ди: Ну и хорошо. Для того и затеяна общественная библиотека, чтоб в той собиралось общество и читало книги. А отряд рыцарей летящий с высоты никого не раздавит?

Яровит: Катящийся с высоты, при том под очень острым углом.

Они замолкают. Гуан-Ди за столом неторопливо макает перо в чернильницу и что-то пишет. Яровит подходит к окну и говорить начинают совещающиеся подле рва люди.

Пауль фон Фейербах: Хоффенхефер меня побери, я должен был оказаться там (показывает рукой на поднятый мост замка и переднюю стену), второй в очереди.

Александр Ипсиланти: Скоро будешь, как только Яровит поднимет свой мост.

Урия Хеттеянин: Но мы должны оказаться там раньше и не верхом на мосту.

Мефодий Дёмин: Я умею стрелять.

Пауль фон Фейербах: Там, сколько я видел, оказался даже этот напыщенный пфальцграф, а я здесь.

Александр Ипсиланти: Я бы, пожалуй, обменял вас на пфальцграфа, тот хоть умеет держать оружие. А вы вообще-то кто такой?

Пауль фон Фейербах: К вашему сведенью я криминолог.

Мефодий Дёмин: А что это?

Пауль фон Фейербах: Наука, которая изучает преступления и преступность и я её адепт от кончиков волос на голове, до роговичных отслоений на пятках.

Мефодий Дёмин: Тогда, верно, вам бы надо оказаться с чёртовой бабушкой в сей час.