Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него

На следующий день мы пошли по лесу дальше. До ближайшей дороги по-прежнему оставалось около недели пути. То была идеальная среда обитания для горилл, хорошо структурированная, богатая их любимой растительной пищей и почти нетронутая людьми: ни тропинок, ни лагерей, ни следов присутствия охотников. Здесь должно быть полно горилл. И в недавнем прошлом так и было: перепись популяции обезьян Габона, составленная двадцать лет тому назад двумя учеными из CIRMF, гласила, что в лесу Минкебе живет примерно 4171 горилла. Тем не менее за все время хождения по самым глухим чащобам мы так и не увидели ни одной гориллы. Отсутствие горилл и каких-либо следов их жизнедеятельности было странным – настолько странным, что Фэй счел это очень важным. Именно такие закономерности – положительные или отрицательные – он и надеялся найти с помощью своей методологии. В течение всей «Мегатрансекты» он записывал в блокнот каждое увиденное гнездо горилл, каждую кучку помета горилл, каждый стебель, который грызла горилла, а также слоновий навоз, следы леопардов и прочие подобные следы животных. После того, как мы вышли из леса Минкебе, он просуммировал свои данные. На это понадобилось несколько часов; он закрылся в своей палатке, занося последние данные наблюдений в ноутбук. А потом он вышел.

В последние четырнадцать дней, сообщил мне Фэй, мы нашли 997 куч слоновьего навоза и ни кусочка помета гориллы. Мы прошли мимо миллионов стеблей высоких травянистых растений, в том числе тех (из семейства марантовых), чью питательную сердцевину гориллы поедают, словно сельдерей; но ни на одном из этих стеблей он не нашел отпечатков зубов горилл. Мы не слышали ни одного крика горилл с битьем себя в грудь, не видели ни единого гнезда горилл. Все очень напоминало любопытное происшествие с собакой Баскервилей – безмолвным псом, который предоставил Шерлоку Холмсу красноречивые отрицательные улики, дав понять, что здесь что-то не так. Гориллы, когда-то водившиеся в Минкебе в изобилии, исчезли. Вывод был очевиден: что-то их убило.

9

Переход межвидового барьера в Майибу-2 был не изолированным событием. Он был частью целой серии вспышек заболевания, случившихся в Центральной Африке, – и закономерность до сих пор найти так и не удается. Болезнь когда-то называли геморрагической лихорадкой Эбола, а сейчас в английском языке закрепилось более простое название – «эболавирусная болезнь» (Ebola virus disease). Серия длится с 1976 г. (первое задокументированное появление эболавируса) по настоящее время, захватив немалую часть континента – от Кот д’Ивуара на западе до Судана и Уганды на востоке. Четыре основных штамма вируса, проявившиеся во время этих событий, коллективно известны как эболавирусы. Если брать более мелкие масштабы, то концентрация событий в одном Габоне была довольно высокой: три меньше чем за два года, причем все три – довольно близко друг от друга географически. Эпизод в Майибу-2 был вторым из трех.

Первая вспышка случилась в декабре 1994 г. в лагерях золотодобытчиков в верховьях Ивиндо – там же, где Майк Фэй позже нанимал рабочих-габонцев. Эти лагеря расположены примерно в двадцати пяти милях вверх по течению от Майибу-2. Не менее тридцати двух человек заболело, демонстрируя типичные симптомы Эболы: высокая температура, головные боли, рвота, диарея, кровотечения. Источник найти было трудно, хотя один из пациентов вспоминал, что убил шимпанзе, который забрел в их лагерь и вел себя как-то странно. Возможно, это животное было заражено и, само того не желая, принесло инфекцию голодным людям. По другому свидетельству, первым заболел человек, который нашел мертвую гориллу, принес немного мяса в лагерь и поделился с другими. Он умер, как и другие, кто притрагивался к мясу. Примерно в то же время появились сообщения о том, что в лесу видели мертвых шимпанзе и горилл. Если говорить в общем, то добытчики (и их семьи – эти лагеря, по сути, представляли собой маленькие деревни) одним своим присутствием, потребностями в еде, крове и топливе побеспокоили лесной полог и животных, обитавших там.

Больных тогда, как и позже из Майибу-2, перевезли вниз по реке в главный госпиталь Макоку. Затем пошла волна вторичных случаев вокруг госпиталя и в близлежащих деревнях. В одной из этих деревень жил нганга, традиционный целитель, чей дом, возможно, стал точкой передачи болезни между одним из тех, кто заразился в лагере золотодобытчиков и пришел за народным средством, и неудачливым местным жителем, который хотел вылечиться от чего-то не настолько сурового, как Эбола. Возможно, целитель даже передал этот вирус собственными руками. Так или иначе, к тому времени, когда вспышка закончилась, заразилось сорок девять человек, и двадцать девять из них умерли – смертность составила почти 60 процентов.