Мятеж

– Я хотела сказать, не сейчас. Я не хочу рисковать, ведь за мной могут проследить. Кроме того, я не думаю, что смогу помочь вам с этим заклинанием.

Она посмотрела на часы; уже почти рассвело.

– Давай встретимся в сумерках. Это даст вам достаточно времени?

Олливан и Сибелла обменялись взглядами, и он пожал плечами.

– Думаю, да. Где нам тебя найти?

– Гайд-парк. У памятника Друзелле. Ты знаешь, где он?

Он кивнул.

– Сумерки, Гайд-парк. Тогда мы разработаем план нападения на Вайолет. Кажется, она испытывает к тебе некоторую привязанность. Ты будешь полезна.

Кассия помрачнела.

– Полезна?

Олливан поморщился.

– Звезды, я не имел в виду…

– Забудь об этом. У нас нет времени.

Не попрощавшись, Кассия подобрала юбки и начала спускаться по потайной лестнице.

– Странно, – пробормотал Вирджил.

– Что?

– Она не взяла свечу.

Олливан посмотрел вниз по ступенькам вслед своей сестре, но она уже затерялась в темноте.

Глава 34

Все началось с гула, который проник в ее спящий разум и заставил проснуться.

Но Кассия не хотела просыпаться. Она сопротивлялась гудению и свету, который уговаривал ее открыть глаза. В мире бодрствования ждали ужасы, с которыми, когда она проснется, придется столкнуться.

Но жужжание становилось все громче и отчетливее, пока вообще не перестало быть жужжанием и превратилось в миллион более мелких звуков, которые она не могла распознать. Прерывистое дыхание? Вздымающиеся паруса? И постепенно преобладающие над этим звуки… криков?

Кассия резко проснулась, ее глаза распахнулись. Она оказалась снаружи, под облачным серым небом, и над ней кружили тысячи – сотни тысяч – ворон. Она слышала не крики, а карканье птиц, когда они орали в своем безумии. Их крылья хлопали. Головой Кассия понимала, что ей не нужно бояться – они пролетали мимо, но ее сердце было другого мнения и колотилось в груди в такт взмахам множества крыльев.

А потом они исчезли – их черные фигуры растворились в тумане задолго до того, как перестал быть слышен звук их крыльев и карканья.

Наконец Кассия осознала, кто она и где она, нашла свои последние воспоминания в огромной и пустой темноте. Она лежала на гравии там, где Вайолет ее оставила. Где-то посреди тумана – такого плотного, что видимость была не больше двух ярдов. Вирджил сказал, что Вайолет разрушила чары смога, и это имело смысл. Это заклинание было старым, и оно было наложено и поддерживалось в Палатах все это время. Но Вайолет навлекла не угольный дым. То, что она создала, имело слабый, болезненный, гниющий запах, как у увядающих цветов.

Кассия осторожно поднялась на ноги, стряхивая с кожи мелкие камешки. Они оставили глубокие синяки на ее руках; некоторые порезали кожу. Какую магию использовала Вайолет, что Кассия проспала несколько часов на ложе из острых камней и даже не хотела просыпаться?

Чуть поодаль раздался хруст гравия. Кассия обернулась. Недалеко от нее на земле просыпался еще один человек.

– Лев.

Она подбежала к нему.

– Ты ранен?

Лев приподнялся на локтях. Его глаза были полузакрыты ото сна.

– Мне снились птицы, – сказал он. – И Вирджил. Он звал меня.

– Птицы тебе не приснились.

Кассия снова огляделась вокруг. Где-то тут находилась огромная тренировочная площадка дружинников.

– А вот Вирджила тут не было. Он не смог бы нас тут найти.

– Мы … мы шли за Сибеллой.

Кассия вдруг вспомнила события прошлой ночи, и ее внезапно поразило, насколько они были одиноки; Вирджил не мог их найти, а Сибелла не говорила, куда они собирались пойти.

– Вайолет что-то сделала с тобой, – сказала ему Кассия. – Лев, клянусь, я не помогала ей в бальном зале. Я пыталась остановить ее. Я не хочу, чтобы она все это делала, но Вайолет меня не слушает.

Кратко и акцентируя внимание на том, что она не может это контролировать, Кассия рассказала ему о том, что Вайолет сказала прошлой ночью; о ее плане по сбору сил и передач их Кассии.

Когда я поставлю этот город на колени перед тобой, ты полюбишь меня.

– Она делает все для меня.

Произнеся эти слова вслух, она снова почувствовала ужас. У всех на глазах она создала заклинание. К Кассии медленно пришло осознание того, что при этом ее сверстники уставились на нее в ужасе. В ее голове звучал голос, иррациональный и дикий, требующий, чтобы она забыла, перестала об этом думать, хотя Кассия прекрасно знала, что уже слишком поздно. Даже сейчас хотела избавиться от этого воспоминания; если бы только она не оживляла его – не воспроизводила это воспоминание как кошмар, который преследует после пробуждения, – возможно, тогда смогла бы полностью стереть его из своей памяти.

Она не могла стереть это из памяти всех, кого знала. Это было постоянное и неизменное пятно, которое осталось на ней навсегда. Возможно, доказательство всего, во что они уже верили: ей не место среди них.

Лев поднялся на ноги и точно так же выковырял гравий из своей потрепанной кожи.

– Здесь странно тихо.