Мятеж

Этого было достаточно, чтобы юный Вирджил убедился в том, что они могут стать друзьями, и их дальнейшее общение продолжалось в том же духе: Вирджил выступал против принятых норм, а Олливан предлагал все более творческие способы протеста. Вечеринки родителей Вирджила проходили слишком поздно и слишком громко? Можно заколдовать их дом, чтобы все произносимые шепотом сплетни оказались слышны на всю округу. Сестры разбросали по игровой комнате слишком много лент и безделушек? Можно превратить кольца и серьги в жуков, носовые платки и шляпки – в летучих мышей.

Вирджил сделал взгляды Олливана более радикальными, а Олливан превратил того в настоящего хулигана. Разрушение нелепых, самодовольных традиций Общества, к которому обоих принуждали присоединиться их семьи, должно было стать идеальным воссоединением.

Но год назад Олливан зашел в непослушании слишком далеко и оставил Вирджила позади. Казалось, сейчас тот намеревался напомнить ему об этом. Он прислонился к дверному проему, скрестив руки на груди, и это до боли знакомое угрюмое выражение омрачило его лоб.

Олливан не хотел напоминаний. Он хотел празднования, хотел, чтобы его победа была всеобъемлющей. Мысли о чулане толкали его на то, чтобы извиниться и улизнуть, но он был обязан своим друзьям детства всем и должен был уделить им свое полное внимание. С чуланом придется подождать.

Он прислонился к краю бывшего письменного стола Яна, который теперь будет принадлежать тому, кого выберет Олливан.

– Подожди. Начни с самого начала. Я хочу услышать каждую великолепную деталь, чтобы я мог сказать вам, насколько вы оба неподражаемы. Я поражен, что вам вообще удалось разделить голоса поровну между Пеллой, Элриком и Августом.

Переворот Олливана был так изящен, что сам Джупитус Фиск не смел бы фыркнуть. Среди избирателей было семьдесят семь членов Общества молодых одаренных чародеев, не считая его самого, и три кандидата. Разделение голосов между тремя кандидатами поровну означало, что Олливан мог одержать победу, набрав всего двадцать голосов. Учитывая, что Лев и Вирджил были данностью, получалось, что нужно было убедить восемнадцать преемников проголосовать за него.

– Звезды, это была самая легкая часть, – сказал Лев сквозь смех. – Нам повезло, что они все были одинаково хороши, иначе это никогда бы не сработало.

– Ты недооцениваешь нас, – возразил Вирджил Льву, хотя его недовольный взгляд оставался на Олливане. – Мы работали над этим в течение нескольких месяцев. Знаешь ли ты, как трудно вот так вот агитировать за трех разных кандидатов и уследить, чтобы это никуда не просочилось?

– Я могу только представить, – сказал Олливан, глядя Вирджилу прямо в глаза, чтобы он мог видеть его благодарность. – Скольких тебе пришлось переубедить?

– Когда мы опросили всех, казалось, что у Августа было сильное преимущество, – сказал Лев. – Элрик был отстающим. Но дюжина членов не определились, и почти всех их не составило особого труда склонить к тому или иному кандидату. Затем мы нацелились на наименее решительную горстку тех, кто не мог определиться или успел передумать. Нам пришлось убедить двух избирателей Пеллы и семерых избирателей Августа отдать предпочтение Элрику. И еще восьмерых мы убедили голосовать за меня.

Его улыбка стала шире.

– Но это было легко.

– Звезды благословляют твое природное обаяние, Лев, – сказал Олливан, приложив руку к груди.

Когда Олливан произвел расчеты, то быстро понял, что набрать двадцать голосов будет невозможно. У него не было рычагов воздействия, и слишком многие, казалось, были ненадежны и могли проболтаться; не должно было быть никого, кто мог бы пустить слух, что Лев и Вирджил вели кампанию от его имени. Одна быстрая поправка к уставу, и Олливан всю оставшуюся жизнь проработал бы в Оккультном магазине Пендергаста.

Поэтому он придумал план, как срезать пару голосов у каждого кандидата и добиться более легкой победы: добавить в гонку еще одного вписанного кандидата.

– А мои избиратели?

– Все было именно так, как ты сказал, – ответил Лев. – Ты выиграл свои первые три голоса одним своим существованиям. С Орсоном Халоненом было проще всего – ему едва ли нужно было напоминать, как плохо ты влиял на имидж своего дедушки, прежде чем он согласился.

Отец Орсона был крупнейшим политическим соперником Джупитуса, пока с ним не произошел ужасный несчастный случай, в результате которого тот скончался.

И они также легко сделали ставку на пару других участников, готовых аккуратно – очень аккуратно – помочь Олливану выставить правление Фиска неэффективным.

– Айван Гофф считает, что изгнание в принципе не должно быть формой наказания.

На лице Льва появилось странное выражение.

– Наряду с дружинниками на улицах, централизованной властью, капитализмом, всей верой народа в оракулов…

Вирджил сочувственно кивал.

– Я не могу сказать, что согласен с большинством из того, что он хотел сказать, но у него есть много интересных идей.

– Вирджил подтвердит, что наш разговор с Айваном стоил мне трех часов жизни, Олливан. Трех часов.