Мятеж воина

Но Эвинд оказался в обычном медотсеке – в палате-одиночке. Флагман когда-то уже был в похожем месте, только размером побольше: такие же белые, как и в коридоре, стены, дальше огромная, похожая на встроенную в пол погребальную колесницу реанимационная установка. Только другой, а не он сам полулежал в ее мягком углублении, под нависающим сверху массивным изголовьем.

Сидений в помещении не было; Эвинд тяжело опустился на бортик медустановки. Обожженное лучевиком плечо тупо ныло, голова болела и кружилась. Открой штурмовики свой гипертоннель хоть чуть ближе – одной контузией дело бы не обошлось.

Медустановка издала тихое жужжание.

– Снимите вашу одежду. Положите ее в приемник дезотсека. Примите горизонтальное положение.

Ровный, спокойный женский голос раз за разом повторял одно и то же, пока Эвинд не дал себе труд понять, что иначе его не выпустят и не оставят в покое.

Лючок дезприемника схлопнулся за испорченным мундиром. Эвинд обнаженным вытянулся на чуть вогнутом мягком лотке, сенсоры медустановки коснулись его кожи. Обработка раны на плече почти не причинила боли; когда белесая пена из распылителя – одновременно повязка и лекарство – обрела густоту и упругость, умиротворяющие теплые волны покатились по телу Эвинда от затылка к ногам, помогая расслабиться, снять напряжение, погрузиться в сон. Ну да, конечно… флагману и командиру имперского ударного линкора следовало выйти из ме-дотсека здоровым физически и морально, полностью готовым к дальнейшему несению службы.

Но расслабиться не удавалось. И дремота – искусственно навязанная, почти наркотическая – была омерзительной, не несущей отдохновения. Перед глазами плыли круги, виски снова и снова сдавливал перепад гравилифта.

"Хорошо, что вы вызвались прийти ко мне сами. Иначе я потребовал бы, чтобы вас привели сюда…"

Каждое мгновение, проведенное в арсенале, каждое слово и жест многократно прокручивались в его памяти: сначала бесстрастная, холодная "видеохроника", затем эмоции, воспоминания, реакция Эвинда на все, что говорил и делал молодой фанатик.

"Ваша цель стоит таких средств?

– Ответьте сами: стоит ли спасенная спичка миллионов сожженных деревьев?

– …я не понимаю.

– Вам, мой флагман, и не надо понимать…"

Снова, снова и снова. От конца до самого начала, и еще раньше, до того момента, как Эвинд впервые услышал о происшествии… и вновь до конца.

"Вы должны мне! Вы должны всему своему миру! Понятно? Вы нам должны!…"

Сине-зеленая вспышка пробоя, фигуры врывающихся сквозь гипертоннель штурмовиков и волна теплой крови, ударившая в лицо.

"Что еще я был должен? Что?.."

Эвинд очнулся, широко раскрыл глаза, с трудом перевел дыхание, не сразу вспоминая, что с ним и где он находится. Легче стало едва ли – если меду-становка должна была помочь ему прийти в норму, она не справилась со своей задачей.

Зато на стене напротив зажегся широкий экран. Правильное, как на медали, лицо субмайора Лат Аввакина было спокойным, уверенным, лишенным и тени сомнения.

– Прошу простить, что обошлись с вами немного бесцеремонно, мой флагман, но вы были единственным, кто говорил с этим диверсантом после того, как он заперся в арсенале. Нам было важно знать все подробности для будущего расследования. Поэтому мы слегка изменили стандартную процедуру ментоскопирования. Мы не хотели повредить вашему здоровью, мой флагман. Мы не простили бы себе, если бы нанесли ущерб лучшему командиру Имперского Астрофлота.

Эвинд оттолкнулся от изголовья ментоскопа и сел, борясь с головокружением:

– Теперь вы знаете все, что вам было угодно?

– Да. И сделали определенные выводы относительно личности этого… Шада Рониса.

– Я еще нужен вам?

– Вам бы следовало провести еще какое-то время под наблюдением нашей медтехники. Все же вы пока не до конца оправились.

– Я еще нужен вам?

– Мой флагман! Разумеется, мы найдем вас, если вы нам понадобитесь. Но вы совершенно вольны покинуть наш сектор… пока.

– Вызовите для меня транспорт, – вымолвил Эвинд, с трудом узнавая свой голос, – Мне сейчас вредно пользоваться гравитоннелем.

– Как угодно. Через пять сотых все будет готово. Одежда ждет вас у входа. К несчастью, ваш мундир погиб безвозвратно, мы приготовили вам другой.

Эвинд поднял на субмайора глаза:

– Тоже с наклеенными "жучками"?

– Простите?..

Флагман готов был поклясться, что глаза у Аввакина на миг превратились в кусочки синей бездны.

– Я говорю, на новый мундир вы тоже наклеили "жучки"? – ядовито повторил капитан "Шквала". – Роботы стреляли в меня по одной только вашей милости, ведь это вы, лично вы, субмайор, посадили мне на плечо подслушивающее устройство.

– Я не понимаю, о чем вы, мой флагман, – ледяным тоном заявил Лат Аввакин.

– Прекрасно вы все понимаете, мой субмайор! – отрезал Эвинд.

– Мы выясним, ради чего этот человек все затеял, – предупредил Страж Крови. – Он ускользнул от нас в смерть, но ниточки всегда остаются.

Эвинд провел рукой вдоль лица.