Мятежный дом

Роксану, от природы умную девушку, учили за внешностью видеть суть. У Дика были бы неплохие шансы произвести на нее впечатление и в менее экстремальной ситуации, с похорон же Рокс вернулась совершенно раздавленной и неспособной думать ни о ком другом. Словно силовой экран выключился, и весенний ураган расшвырял и растряс по камням ее жизнь. Когда траурный кортеж снова тронулся в путь, мир стал совсем другим. Он давил на Роксану своими острыми углами, он был совершенно непригоден для жизни в своем нынешнем виде, и если она раньше этого не замечала – что ж, она была глупой и жестокой. Дома ждал новый удар: оказывается, дедушка, любимый дедушка был одним из тех, кто требовал для мальчика смерти, да еще и нимало не стыдился этого. По счастью, ссоры избежать удалось – Рокс на сутки скрылась в лаборатории, а дед за это время успел вернуться на флот.

Рокс хотела погрузиться в работу, но в голову ничего не шло, и через десять часов сидения перед терминалом на свет появился памфлет «О государственной пользе похищения и детоубийства».

Рокс анонимно (не столько из-за Шнайдера, сколько из нежелания объясняться с дедом) запустила его в сеть с одной из коммерческих станций, через два часа его сняли с той конференции, где она его положила, в течение ближайшего часа он появился на трех других конференциях, еще через десять часов знакомые начали присылать его Роксане и ее отцу по почте.

В верхних слоях общества памфлет получил широкое распространение, до нижних почти не дошел – несмотря на ничем не ограниченный доступ к инфосети, эти слои читали крайне мало.

Ей нисколько не стало легче от того что она нашла поддержку. Для Ричарда Суны было уже поздно, а для многих других, точно так же страдющих от несправедливости, этот памфлет не сделал ничего. Он потешил самолюбие людей, ненавидевших тайсёгуна и не решающихся об этом заявить – и только.

Самое обидное во всем этом – что Роксана, сколько ни думала, не могла понять, как успокоить растревоженную совесть. Общественная деятельность никогда прежде ее не интересовала, она не знала, с какой стороны взяться за гуж, чтобы изменить законы. Отец голосовал в совете кланов, дед – в совете капитанов, но как приобретается влияние в советах, как люди находят друг друга и объединяются в партии – она не знала. Кроме того, для совета она была слишком молода.

Рокс несколько раз натыкалась в инфосети на виртуальные храмы в честь юного имперца – это ее раздражало, их создательницы казались ей невыносимыми сентиментальными дурами. Но идею поставить памятный алтарь подбросили именно они. Конечно, чепуха – но хоть что-то. Это не запрещалось – алтари часто воздвигали на месте гибели человека: главное, чтобы они никому не мешали.

Рокс заказала базальтовую алтарную тумбу – но ее снесли в два дня. Она заказала вторую, но и эту постигла та же судьба. Когда же она приехала в глайдер-порт с третьей – то увидела на месте двух снесенных алтарей новый, самодельный, засыпанный искусственными цветами и заставленный такими же простыми светильниками живого огня: плошка, фитиль, масло.

И она поняла, что так – лучше. И даже не стала убирать примитивные самодельные иконки – только поставила среди них свой голокуб.

Власти, по всей видимости, сдались после того как народ в очередной раз восстановил алтарь. Роксана приезжала время от времени с живыми цветами и новыми иконками (старые то и дело кто-то крал), и какое-то время была довольна – а через месяц увидела, что акты вандализма возобновились: кто-то убрал с алтаря все изображения, но нарисовал над ним техническим маркером большой крест.

Наверняка кто-то из имперских пленных, освобожденных условно. Проклятые догматики! Пусть им самим не нравится, что мы почитаем мертвых, но мешать-то зачем? Зачем портить то, что дорого людям? В конце концов, они же почитают святых и их иконы – чем этот мальчик не святой?

Попытка стереть крест не удалась. Рокс достаточно рассердилась, чтобы найти активное вещество и вытравить изображение – но когда она приехала в порт в следующий раз, крест был уже из двух металлопластовых планок и намертво приварен к опоре платформы. Вдобавок все тем же маркером с двух сторон от креста было написано: «Я есмь Путь, Истина и Жизнь».

Что удивило Рокс – приношения не исчезли. Цветы и свечи были сложены у креста. Видимо, неизвестный хулиган стремился не остановить поклонение, а направить его на более подходящий, как ему казалось, объект. Рокс немного смилостивилась к нему, но все же подала жалобу на осквернение алтаря. Приняли эту жалобу прохладно, девушка сразу поняла: расследовать дело никто не будет. Она могла бы нажать на кое-какие рычаги, но… во-первых, ей стало интересно переупрямить этого человека: она будет возобновлять иконки хоть каждый час, и посмотрим, кому первому надоест. А во-вторых… не так уж он и неправ: крест, в какой-то мере, тоже очень подходящий символ, и не только для Суны Эрикардаса, но и для всех погибших тут имперцев. Пусть будет.

Она приняла решение – а на следующий день неизвестный хулиган прислал письмо.