Мятежный дом

— О ментальном ничего определенного сказать не могу. Он выдает набор вполне параноидных реакций, но, учитывая все произошедшее с ним — могло быть хуже.

— Вы так говорите о «произошедшем», словно это случилось как бы само собой, — Констанс улыбнулась плотно сжатыми губами. Монтег вздохнул.

— Ну да. Я приложил довольно много усилий, чтобы сделать его тем, кем он стал — но довести процесс до стадии сборки мне не дали. Его ментальное здоровье, конечно же, под вопросом. Хотя для нас, вавилонян, ментальное здоровье имперцев априори под вопросом. У него налицо все признаки пост-травматического расстройства, и заурядного подростка такое расстройство уже отправило бы в глубокий нокаут, но мы с самого начала знали, что имеем дело с личностью нерядовой — среднестатистические экземпляры нас, видите ли, не интересуют вообще. Несомненно, мальчик страдает и сильно не в ладах с собой — но кто из присутствующих может похвалиться тем, что он с собой в ладах? Разве что ваш блаженный кузен.

— И как это Дик вас не убил?

— Благодаря вам. Он тоже мне не верит, и у него есть для этого весьма уважительные причины. Как и у вас. Некоторое время я полагал, что он сведет со мной счеты — но он, видимо, понял, что я могу рассказать вам о нем. И не ошибся. Он только засветил мне ногой в ухо — кстати, синяк еще не сошел? — и испортил плащ.

Констанс молчала, и Монтег рассказал о том, как и почему искал в космопорте Лагаш Яна Шастара и как Дик с Шастаром и Рэем перехватили его первыми. Было очень радостно знать, что Рэй тоже сумел спастись. И хотя это все еще могло оказаться неправдой, а даже если и было правдой — то Рэй и Дик оставались одинокими изгоями вне закона, Констанс не могла не петь про себя. И даже когда до нее дошло, что Моро и Эш подбросили Дику эту информацию, чтобы расставить на него здесь ловушку — это не омрачило радости. Дику хватит ума разгадать эту комбинацию. Уже хватило, по словам Монтега. Пусть он считает их мертвыми; о сути дела, они уже мертвы, потому что уже проданы Брюсу. Но это не помешает ей радоваться тому, что жив ее… сын. Ну да, конечно же, сын — а как иначе она должна к нему относиться после всего?

— Я надеюсь, вы не попытаетесь убедить меня в том, что действовали не по приказу Моро?

— Не попытаюсь, — решительно покачал головой Монтег. — Мое дело сказать это, ваше — поверить или не поверить, но убеждать вас — увольте. Хотите думать, что я заставил бы лесана разделить со мной ответственность за утечку информации — воля ваша, — и он отправился спать. Констанс рассказала обо всем Джеку и Гусу, благо обета молчания у нее никто не требовал. Джек на радостях не меньше часа прыгал на кровати.

Время разделилось на «до» и «после». «После» Констанс жила только им — своим воскресшим названым сыном. Она прочитала оба письма — да, несомненно, это писал он сам! Она читала взахлеб все, что писали о резне в глайдер-порту и в сенсориуме «Рю-но Хана». Какой-то Роберто Орио, аналитик из агентства «Маат», расписал жизнь юноши в Пещерах Диса чуть ли не по часам. Неизвестно, насколько факты в его сообщении соотносились с выдумкой, но Констанс была рада любой информации.