Мятежный дом

Так третий тайсёгун Донатус Кимера оказался перед проблемой перенаселения и снабжения Тайроса. Конечно, перспектива голодной и бескислородной смерти была весьма отдаленной: комету не успели израсходовать и на четверть, а торговля обеспечивала бесперебойную поставку всего необходимого. Но лорд Кимера смотрел далеко вперед: ресурсы Тайроса ограничены, а поставка с чужих планет означает зависимость. Нет, дом Рива должен опираться на свою собственную колонию.

Поисковые отряды получили приказ найти планету, пригодную для создания колонии дома Рива и тайной, запасной базы на случай возникновения больших проблем.

По иронии судьбы именно Кимера, основатель планетарной колонии, ненавидел планеты и планетников. По его мнению, планетный образ жизни развращал сердца людей, и участие в политике Высоких Домов его в этом мнении только укрепляло. Он считал, что, имея планетарную базу, Рива должны относиться к ней сугубо инструментально — и из всех возможных вариантов выбрал наименее пригодную для жизни планету, которую назвал Картаго.

Планета предоставляла необходимый для жизни минимум — воду и кислородную атмосферу. Все остальное предстояло сделать самим людям. Точнее, не людям…

Лорд Кимера отлично помнил, что наибольшую власть в доме Рива однажды сумели взять те, кто контролировал жизнеобеспечение. Он не собирался повторять ошибки предков. По его замыслу, Картаго должны были населять только гемы. Конечно, все, связанное с космосом, оставалось людям — космопорт, орбитальная верфь, две станции пространственного контроля, третья — на дальних подступах к планете… Но производство биомассы и создание экосистемы предполагалось полностью возложить на гемов, подчиняющихся наемным экологам. Имея статус наемников, эти люди не состояли в доме Рива — а значит, развращение их умов и душ не беспокоило тайсёгуна Кимера.

Колонизация Картаго началась чуть больше двухсот лет назад. Дом Рива уже полвека как перестал быть нестойким торгово-пиратским конгломератом и вошел в состав Высоких Домов Вавилона. Но среди высоких домов он оставался Домом второго сорта, потому что не имел планет-колоний.

До этого момента дом Рива не пользовался услугами гемов. Корабельная и станционная служба — для свободных людей. В старые времена, говорил господин Бадрис, гем, хоть раз выполнивший работу на корабле дома Рива, получал свободу. Дик очень заинтересовался этим обычаем, но господин Бадрис не мог рассказать ему больше ничего: в законах, кодексах и хартиях дома Рива мог разобраться лишь тот, кто посвятит этому жизнь.

Так или иначе, но именно лорд Кимера положил начало рабовладению на Картаго. А то, что однажды было введено — может быть и отменено, если это, конечно, не догмат Церкви…

Закупив оптом специализированных гемов в доме Микаге и наняв целую армию экологов-терраформистов, Кимера начал колонизацию Картаго. Но уже его преемник не пожелал следовать его плану до конца. Тайсёгун Сеан Сейта взял да и полюбил планету. Идею насчет развращающего образа жизни планетников он полагал предрассудком, с которым при его массовости нужно, конечно, мириться — но разделять не обязательно.

Именно Сейта дал континентам Картаго имена богов-хранителей четырех сторон света. При Кимере они назывались просто «первый по величине», «второй» и так далее. Величественный массив Хребта Феникса, разделявший континент Судзаку надвое, прорезанный огромным количеством полостей, послужил местом закладки подземного города-базы. Исследование этих пустот и переходов навело тайсёгуна-поэта на дантовские ассоциации: город получил имя Пещеры Диса. Туда тайсёгун поместил местную администрацию, руководящую терраформированием Картаго, и туда же он перенес из космопорта свою резиденцию.

Он реформировал также систему управления планетой, раздав кланам земельные владения, которые должны были служить базой обеспечения кораблей и флотов. И к тому моменту как убийца оборвал его недолгое правление, социальное устройство Картаго пришло в общих чертах к тому виду, который имело теперь.

За два прошедших столетия, конечно, изменилось многое — но основы общества остались незыблемы. И то, чего опасался тайсёгун Кимера — превращение планетников в реальную политическую силу — могло бы расколоть дом Рива изнутри.

— Так может быть… — осторожно предположил юноша однажды, — Экхарт Бон задумал свое дело… чтобы этого не случилось?

— Вполне допускаю, — сказал господин Бадрис. — Мысли Бона были темны для большинства и при жизни, а сейчас все скрыто могилой.