Мятежный дом

— Ты действуешь быстрей, чем соображаешь, — Стейн хлопнул Дика по плечу. — Но иногда это хорошо.

— Да, если бы было наоборот — бот принес бы хозяевам роскошные доказательства того, что юноша скрывается именно у нас.

— Что будем делать? — спросил господин Бадрис.

— Стратегически — наилучшим вариантом было бы подделать лог, — скал Торвальд. — И отпустить бот восвояси, с объяснением, что мы, например, случайно повредили его снастью. Это ведь случается?

— И нередко, — согласился Бадрис. — Но подделать лог не так-то просто.

— Холмберг справился бы. Однако если мы его выпустим, он и дальше будет следовать за нами — и проследит встречу с двумя другими навегами…

— Которую все равно можно будет отследить со спутника, — вставил Стейн. — Я думаю, в систему экологического слежения синоби прорвались легко.

— Но со спутника нельзя будет проследить, на каком из трех кораблей в конце концов оказался юноша.

— А с ботом — можно? — изумился Стейн.

— С этим — да. Понимаете, это действительно нечто особенное. Шедевр. Если у синоби есть образец ДНК — а я готов поспорить, что он есть — он будет следовать за молодым человеком как пес. Повсюду, где есть водоемы. Он улавливает чудовищно малые концентрации запахов. Его можно натравить не только на какой-то особый вид рыбы — но и на определенную конкретную рыбу. Тем паче — на конкретного человека, чей индивидуальный, скажем, вкус гораздо.

— Но здесь восемьдесят шесть человек, — Стейн все никак не мог поверить в могущество техники. — Ладно, у гемов ДНК одинакова, считаем их всех за одного. Пятьдесят один человек. Все потеют, моются, ходят в гальюн…

— Это осложняет задачу, — Бадрис приподнял брови. — Но не так сильно, как вы думаете.

— Тогда понятно, почему эта штука подошла ко мне так близко, — сказал Дик. — Хотела понюхать и вроде как убедиться…

— Возможно, взять образец тканей, — согласился Бадрис.

— Одним словом, Торвальд пальцем провел в воздухе черту. — Мы не можем подчистить ему лог и выпустить.

— Ну что ж, — вздохнул Стейн. — Тогда у нас произошел несчастный случай. Бот попался под винты и его размозжило вдребезги.

— Это объяснение совершенно не дьержит воды, — раздраженно бросил до сих пор молчавший Вальне. — Под винты редко попадают даже старые боты. Если, конечно, у них не сбоит программа. С новым ботом, да еще таким передовым, этого случиться не могльо.

— Наоборот, — заспорил Стейн. — Это же опытный образец! Можно ждать чего угодно.

— Сколько хльопот из-за тебя, — Вальне перенес свое раздражение на Дика. — Из-за мальчишки, который по глюпости угодил в герои.

— Хватит, адмирал! — Торвальд рассек ладонью воздух перед собой. — Все мы оказались здесь потому, что противник в какой-то момент был умнее, храбрее или лучше вооружен… Нам нечем гордиться друг перед другом. Ну, разве что господин Бадрис да гемы составляют исключение. Я позвал вас, чтобы услышать какой-нибудь толковый совет.

— Щенка за борт, — вот единственный тольковый совет, который я могу дать в этом случае, — сказал Вальне.

— Я вас не понимаю, — медленно проговорил Бадрис. — Адмирал, я испытываю к этому мальчику весьма неприязненные чувства. С моей точки зрения, человек, который держится опасного курса, основываясь на ничем не подтвержденной догме, да еще и вовлекает в это других — не заслуживает приязни. Но вы разделяете ту же догму и не находите этот курс ошибочным. Вы сами уже поняли, что ваше обвинение было вздорным. Отчего же вы ведете речи, которые я, вавилонянин, не могу назвать иначе как гнусным предательством?

— Вы это правильно сказали: вавильонянин, — адмирал Вальне поднял палец. — Вы не можете поэтому понять некоторых вещей, понятных нам, христианам.

— Я что-то тоже не могу понять, хотя был крещен и катехизирован как положено, — Стейн поскреб в бороде. — Ну-ка объясните нам, будьте любезны. Мне, как христианину, интересно.

— Пусть он уйдет! — потребовал Вальне, показывая на Дика. — Я приказываю уйти!

— Ну уж нет. Младший матрос, я приказываю вам остаться.

— Я старше вас по званию, Йонас!

— А я старше вас по должности, и оба мы сейчас без погон, так что званием можете подтереться. Останься, малый.

— Хорошо же! — Вальне выпрямился и скрестил руки на груди. — Я поясню, в чём дело. Пусть господин Бадрис тоже примет участие в теольогическом диспуте. Скажите, Бадрис, вы знаете такой смертный грех — гордыню?

— Я полагаю гордыню весьма полезным человеческим качеством, а не грехом, — ответил эколог. — Она не дает ронять свое достоинство в грязь.

— Вот! — усмехнулся Вальне. — Это то, что я говорил: вавильонянин не все может понять.

— Вальне, — серые глаза Торвальда широко раскрылись, и Дик снова вспомнил, что лоэнгринцев нередко зовут эльфами. — Уж не хотите ли вы сказать, что полностью свободны от гордыни сами? И в силу этого можете бросаться камнями?

— От духовной гордыни — да, я свободен! — седой адмирал почти выкрикнул это. — Я не воображаю себя Мессией.

— Вы хотите сказать, что наш младший матрос… — Стейн не выдержал и расхохотался. — Ох, Вальне, вы меня уморите!