В тот день я начала фотографировать спины людей. Ханны. Пэм. Затем спину миссис Белфорт, когда она входила в свой лабиринт, а я наблюдала за ней из окна спальни.
И в ту ночь мне приснился первый кошмар.
Щелк.
Он прижался ко мне лбом.
Я не двигалась.
Он поднялся.
Я не двигалась.
Он опустил на меня взгляд.
Я все еще оставалась неподвижной.
Он произнес:
– Черт. – Это был первый и последний раз, когда я слышала, как он выругался.
И я заплакала.
Я спрятала воспоминание о той ночи как можно глубже, заперев его в безопасном месте, и сфотографировала дверь кабинета Даррена.
Глава двадцать вторая
Джесси
Позже той же ночью я приползла обратно в квартиру Гейл. Я была вся в песке, слезах и соплях, представляя собой жалкое зрелище. Где-то во время заплыва по реке воспоминаний я упала, когда поднималась по лестнице на набережную. У меня шла кровь, но я этого не осознавала, пока не начала царапать входную дверь Гейл, подобно отчаянной бездомной кошке. Мое горло горело от жажды. Гейл распахнула дверь, посмотрела вниз, и ее глаза практически вылезли из орбит.
– Джесси!
Она затащила меня внутрь и отправила в ванную, прямо в одежде. Я не могла перестать плакать и царапать свое лицо. Мне так хотелось им отомстить. Всем им.
Даррену.
Пэм.
Эмери.
Нолану.
Генри.
И даже Роману. Я хотела заставить их страдать и наблюдать за тем, как они корчатся от боли, лишенные милосердия, которого они не проявили ко мне. Пока я планировала массовое уничтожение жизней других людей, Гейл сдирала с меня тяжелую мокрую одежду и снимала кроссовки. Между всхлипами и шмыганьем носа я сумела расслышать, что она говорит по телефону, который был зажат между ее ухом и плечом.
– …да. Завтра она не выйдет на работу.
Последовала пауза.
– Нет. Не приходи сюда.
Пауза.
– Почему? Потому что ты гребаный придурок, Бэйн. Вот почему. Не знаю, что ты ей сделал, но она сама не своя. Тебе нельзя приходить сюда.
Снова пауза.
– Нет. Поговорить с ней ты тоже не можешь.
Еще одна пауза.
– Предупреждаю: если ты придешь, я вызову полицию, и меня не волнует, что ты мой начальник. Тебе запрещено к ней приближаться, пока она сама этого не захочет. Мне кажется, ты не понимаешь, Роман. Она
Пауза.
– Я не стану ей говорить этого.
Пауза.
– Потому что она должна услышать это от тебя.
Гейл повесила трубку и бросила телефон в раковину. Я вцепилась в ее руки, приподнимаясь, чтобы посмотреть на нее. Но я мало что могла разглядеть сквозь завесу слез. Подруга казалась тенью, как и все остальное, что я любила и потеряла.
– Спасибо, – прохрипела я.
Она села на край ванны и провела рукой по моим мокрым волосам. Я прижалась щекой к ее ладони, обнаженная и уязвимая.
– Ты должна рассказать мне, что случилось, – произнесла Гейл.
И я рассказала.
Джесси:
«Я все знаю».
Даррен
«???»
Джесси:
«Про тебя. Про Пэм. Про все остальное. Я все вспомнила».
Бэйн
Она все знала.
Знала об Артеме.
Знала о сделке. О контракте. О предательстве. И обо всем сопутствующем.
Она знала, и теперь настало мое время задействовать все свои чертовы ресурсы и связи, дабы убедиться, что я смогу исправить то, что натворил.
Той ночью я не мог заснуть, поэтому решил отправиться в Эльдорадо, перелезть через ворота и стучаться в дверь особняка Даррена. Отчасти мне хотелось, чтобы он вызвал полицию, так как я знал, без тени сомнения, что пущу в ход кулаки. Дверь открыла Пэм, и я уставился на нее со смесью отвращения и презрения во взгляде.
– Прочь с моего пути. – Я прошел мимо нее внутрь, закатал рукава и захлопнул дверь ногой. В Пэм, по всей видимости, проснулся дух приключений, поскольку она решила броситься на меня. Я поднял ладони, убедившись, что все камеры в этом чертовом доме зафиксировали, что я ее не трогал, и отступил в сторону, наблюдая, как женщина спотыкается и падает на задницу.
Она тут же вскочила и снова бросилась в мою сторону.
– Постой! Куда ты направляешься? Что ты делаешь? Он в своем кабинете! Не ходи туда. – Как видите, она была не очень сообразительной, так что мне даже не пришлось искать Даррена по всему дому. Я поднялся по лестнице, Пэм следовала за мной по пятам, как нетерпеливый щенок. Я трижды предупредил ее, прежде чем развернулся и прижал ее к стене. В моем действии не было жестокости или чего-то подобного, зато сообщение достигло цели.
– Прикоснись ко мне еще раз, и, я клянусь, твой муж лишится всех своих зубов, – прорычал я, а затем распахнул дверь в кабинет Даррена.
Он сидел за столом, обхватив голову руками. Его тело сотрясалось от сильных рыданий, и это немного сбило меня с толку. Я никогда не видел, чтобы мужчина так плакал, хотя в целом плачущий мужчина не был для меня в новинку. Ради бога, Артем рыдал, когда смотрел мультфильмы студии «Дисней».
Я сжал дверной косяк и склонил голову, наблюдая за ним подобно фотографу, изучающему объект съемки, чтобы подобрать идеальный ракурс. Подобно снайперу, готовившемуся выстрелить прямо в сердце.