Мятежный

– Нам нужно поговорить, и тебе лучше избавить меня от всей этой чуши с поддельной шепелявостью, потому что у меня нет на это времени. Это касается Джесси.

Он покачал головой, затем поднял ее, встретившись со мной взглядом. Я никогда еще не видел такого количества слез и соплей на человеческом лице.

– Я все испортил. Все кончено, Бэйн.

Я понятия не имел, о чем он говорит, но если все было настолько ужасно, как и его внешний вид, то у нас действительно проблемы.

– Мы должны исправить это дерьмо. Мы оба поступили как уроды, она этого не заслужила. Так что давай придумаем как…

– Уходи, Бэйн, – оборвал он меня на полуслове.

– Не раньше, чем мы ей поможем.

– С Джесси покончено. Со мной покончено. Со всеми нами.

Что он имел в виду под словом «покончено»? Он не перепутал людей со стейками?

Меня возмущал его безнадежный настрой. С нами еще не покончено. С ним возможно. Но что касалось меня и Джесси – присяжные еще не вынесли свой вердикт.

– Ты знаешь, где она? – Даррен поднял на меня взгляд, в его глазах промелькнул проблеск надежды.

– В безопасном месте.

– Где именно?

– Прости, но где ты был последние сорок восемь часов? Зачем мне говорить тебе что-то еще, кроме «да пошел ты»? – горько усмехнулся я. – А теперь расскажи мне, что именно ей известно, чтобы мы могли придумать, как устранить последствия.

Чем больше мне будет известно, тем лучше я смогу подготовиться к разговору с Джесси.

Но Даррен снова покачал головой – его фирменное движение – и тяжело вздохнул.

– Ей известно все обо всем. А значит, для меня все кончено.

Я мало что понимал, а Даррен не выглядел как человек, готовый сотрудничать и обсуждать что-то. Мне хотелось впечатать его голову в стол, пока он не выдаст все необходимые ответы, но это бесполезно. Чувак нес бессмыслицу.

– Я собираюсь все исправить, – произнес я.

– Слишком поздно, – еще немного качаний головой. Этот придурок точно собирался побить какой-то скучный рекорд Гиннесса, жаль, никто не мог его зафиксировать. Я бросился вниз по лестнице, обратно к воротам и своему мотоциклу. За мной бежала Пэм в короткой ночной рубашке и кричала:

– Что бы там Джесси ни стало известно, скажи ей, что я ничего об этом не знала.

Что бы это ни значило, черт возьми. Как я уже говорил – Джесси переняла весь свой интеллект и разум от Артема. Пэм была всего лишь инкубатором на протяжении девяти месяцев. А когда родилась Джесси, Пэм лишилась и своей красоты, и мозгов. Было ли так удивительно, что мать Белоснежки оказалась дьяволицей?

Покинув пределы Эльдорадо, я отправился прямиком к дому Гейл. Я понимал, что мне не удастся убедить мою сотрудницу впустить меня и увидеть Джесси. Кроме того, мне нужно было начинать думать о том, что лучше для самой девушки, и даже я сам осознал, что прямо сейчас ей лучше меня не видеть. Но это не значило, что я не мог ей писать.

Бэйн:

«Ты должна мне поверить, что я ничего не знал об Артеме. Даже не догадывался.

Я бы никогда не стал скрывать от тебя нечто подобное, Джесси. Никогда».

Бэйн:

«Да, я подписал контракт. Но это произошло раньше. До нас. До тебя. До всего, что между нами было. Я думал, что помогу нам обоим. Но потом я узнал тебя лучше, и судьба «Серф-Сити» перестала иметь значение».

Бэйн:

«Ты стала важнее. Ты ВАЖНЕЕ ВСЕГО. Ты единственное, что имеет для меня значение, Снежинка. Я пошел к Даррену с намерением разорвать контракт. И в тот же день он обрушил на меня новость про Артема».

Бэйн:

«Я буду рядом с домом Гейл, если захочешь поговорить».

Никакого давления, верно?

Я немного вздремнул на парадной лестнице перед домом Гейл, а затем в шесть утра меня разбудили сообщения и звонки от Бека. Без особого желания я потащил свою задницу домой, чтобы принять душ. Мне нужно было побриться и заняться хоть чем-нибудь, что не связано с Джесси. Я послал Беку короткое сообщение.

Бэйн:

«Не могу тренироваться сегодня».

Бек:

«Ненавижутебя бро».