Мятный дым (СИ)

— Конечно, поедем вместе. А что на завтрак? Я, признаться, не голоден, но просто перекусить не против, если это не что-нибудь горькое, хах, — монстр налил воду из закипевшего чайника в заварочный, куда ссыпал часть собранных со стола сухих чаинок, пока девушка копошилась в холодильнике, а после достала нарезной хлеб.

— Будешь тосты с лимонным джемом? Я его сама сделала, — Кьяра покачала жёлтой банкой в руке, ловя широкую улыбку монстра.

— Кьяра, ей богу, возьму тебя в жены, ты лучше всех, — отчасти пошутил Эфир, пряча за юмором и хитрой улыбкой истинные чувства, разгоревшиеся пуще прежнего, стоило Кьяре густо покраснеть.

— Черт, Эфир. Не боишься, что я соглашусь? Вот будет потеха, — обиженно буркнула она, отвернувшись чтобы засунуть хлеб в тостер, а банку поставить рядом.

— Не боюсь, это ведь ты, Кьяра~, — протянул он над самым её ухом, пугая внезапной близостью и тут же отступая, когда она обернулась, непонятливо всматриваясь в персиковые омуты монстра. “Конечно, я же всего лишь друг для тебя,” — с грустью подумала та, вопреки мыслям отвечая улыбкой взаимного веселья, скрыв острый укол обиды в душе.

Они с удовольствием попили чай с тостами, продолжая вести тихие дружеские разговоры, никак не подавая вида, что скоро предстоит расстаться на неизвестный срок. Этого не случилось ни когда они собирались выходить из дома Кьяры… Ни когда стояли на согретой теплым солнцем остановке, ожидая автобуса, подставив лица ласковым лучам дневного светила… Ни внутри него, когда они весело толкались, в попытке занять места наперегонки, едва не падая, когда транспорт тронулся в путь… Ни даже когда вышли на нужной остановке, касаясь друг друга плечами…

Но всё изменилось, стоило паре зайти на вокзал…

Привычное переливчатое звучание мелодии объявления информации, в след за которым начинал говорить монотонный голос. Люди и монстры, что сновали, торопясь купить билет на уходящий вскоре поезд. Звук колёсиков увесистых чемоданов. Запах свежей выпечки и газет. Глухой отзвук множества голосов. И спящие в зале ожидания пассажиры грядущих поездок. Неповторимая и очень узнаваемая картина с привкусом путешествия, где в длинные и узкие окна от потолка до пола залы заливает золото утренних лучей света. С нотками грусти и любви, как и всегда бывает в таких местах, напитанных горечью сотен и тысяч расставаний и сладостью такого же количества воссоединений.

Кьяра не помнила, как он купил билет. Не помнила, как в молчании дошла с ним до вагонов поданного на платформу поезда. Но помнила долгий взгляд Эфира после. Глаза в глаза. И в его собственных металось отражение её нежелания разлуки. Он не мог подобрать подходящих слов в этот момент, мечась по лицу девушки глубиной потемневшего тона зрачков, а сам от мыслей, что наполняли его голову, внезапно смутился, покрывшись бело-голубым туманом смущения, сильно заметным на костях цвета топлёного молока. И частично потому, что хотел это скрыть, а частично от невозможности держать всё в себе, Эфир притянул ее в ласковые объятия, зарываясь прохладой пальцев в шелк волос на ее затылке, а второй вжимаясь в лопатки, пока по его позвонкам за лиловой мягкостью кофты прошлась нежная рука той, кого он любил всей душой. Монстр едва сдерживался, чтобы не признаться прямо сейчас, но уехать после было бы жестоким, а потому парень терпел. Жалел об этом немыслимо, корил всем, чем можно, но терпел, позволяя лишь слабость, поцеловав ее в лоб на прощание и отстраняясь.

— Береги себя, солнышко. Ещё увидимся, обещаю, — улыбнулся он, запрыгивая в вагон и, оглянувшись, Эфир скрылся в глубине поезда.

Кьяра стояла до отбытия, глядя на любимого в окошко, через которое тот сверлил ее грустным взглядом. И когда поезд тронулся, она не смогла сдержать слёз, прижимая руки к груди, где до сих пор осталось призрачное тепло его тела… Ощущая, как бесчисленные слезинки бегут по щекам, опаляя кожу и побуждая отвернуться, уходя прочь с платформы, будучи не в силах провожать взглядом змеистое тело транспорта, уходящего вдаль. Увозящего прочь частичку ее доброй и ласковой души, что рвалась на части от тоски. В такие моменты даже жалеешь, что встретил любовь, вынуждая ощущать физическую боль от расставаний, где вокзалы и аэропорты становятся ловушкой. Местом, где каждый раз от разлуки так больно и горько, что всю дорогу до дома душат слезы, а мир, мелькающий в окнах везущего вникуда автобуса, теряет краски полностью, становясь единым пятном неразборчивой серости. Такой же, в какую превращаются дни, недели и месяцы до новой встречи с тем, кого любишь.