Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Эффективность осуществления королевской власти на местах зависела от покровительства центра. Двор был основным инструментом воздействия на правящую элиту, и сбои в его работе означали катастрофу. Дворы Карла I, Иосифа II и Людовика XVI перестали привлекать местные элиты в центр; вместо того они сделались раем для королевской клики, а изгнанные фракции занимались подготовкой восстания. Государям эпохи Просвещения было сложно разрешить возникшую проблему, так как придворный церемониал утомлял их. Поэтому Екатерина II достигла успехов больших, чем ее австрийский коллега. Предпочитая в приватной обстановке неформальное общение, она царила при дворе, прославившемся своей пышностью.¹ Третий участник «просвещенного» трио — Фридрих II — остается загадочной фигурой. Судя по молчанию биографов, у него не было двора. Поэтому неосторожно утверждать, что прусский двор еще ждет своего исследователя.

ФИНАНСОВАЯ ПРЕРОГАТИВА

Финансовые прерогативы породили наибольшее количество споров. Ее использование обеспечивало корону собственными регальными доходами, в которые входили поступления с королевских земель, судебные отчисления и платежи знати королю как своему феодальному сеньору. Некоторые юристы говорили о существовании прерогативы налогообложения. Но оно представлялось весьма спорным, поскольку такая прерогатива подразумевала право государя изымать собственность подданных и ущемляла их права. Мнения историков, так же как и мнения современников, разделились: некоторые исследователи признавали ее существование, другие — отрица‑ли.² Неразбериха возникла оттого, что некоторым монархам раннего Нового времени удавалось получить финансовую независимость, не прибегая

¹ De Madariaga. 1990. Catherine the Great // Scott H. M. (ed.)

Enlightened Absolu

tism.Macmillan. P. 310-311.

2 KoenigsbergerH. G. 1 9 8 7. Early Modern Europe 1500-1789. Longman. P. 1 8 2 ; Za-

g o r i n P. 1 9 8 2. .Rebels and Rulers 1500-1660.C a m b r i d g e University P r e s s. P. 9 1 ; B e h

rens C. B. A. 1962/3. Nobles, Privileges and Taxes in France at the end of theAncien

Regime

II Economic History Review,xv. P. 426; MunckT. 1990.Seventeenth‑Centu

ry Europe.Macmillan. P. 35.к прямому налогообложению. Они умело эксплуатировали прерогативные доходы, которые по определению не подлежали контролю представительных органов. В случае с Генрихом VII и его ученым советом (Council Learned) королевские права использовались явно незаконно. Юристы Якова I были гораздо искуснее и могли доказать, что введенные им без согласия парламента и не относившиеся к прерогативе таможенные пошлины на самом деле были попыткой регулировать торговлю. Беспрецедентные размеры королевских земельных владений делали прусских монархов менее зависимыми от вотированных представительствами налогов, причем вполне законным образом.

Не проясняет картину и право вводить чрезвычайные налоги, на которое претендовали европейские правители, находя оправдание в raison d'état

военного времени. Мы уже говорили о том, что французские короли не смогли придать ему статус постоянной привилегии, для которой не требовалось одобрения сословного представительства. Такой порядок действовал в 1695 и 1710 годах, когда капитацией и десятиной обожили всех, независимо от социального положения. Людовик XIV обезопасил себя от юристов Сорбонны лишь после того, как уверил их, что эти налоги являлись временной военной мерой. Так и оказалось. Даже монархия «короля–солнца» с ее относительно сильной администрацией была не в состоянии облагать налогом собственность подданных по своему усмотрению или превращать raison d'état в свое постоянное оправдание.¹ Несмотря на то что историки постоянно говорят о праве «абсолютных» монархов вводить налоги без вотирования представительством, при более внимательном рассмотрении значение этой прерогативы кажется гораздо более скромным.

ПРЕРОГАТИВЫ АДМИНИСТРАТИВНОГО,

ЭКОНОМИЧЕСКОГО И СОЦИАЛЬНОГО

РЕГУЛИРОВАНИЯ

В раннее Новое время правительства многих стран остро ощущали потребность в регулирования жизни подданных, что кажется одной из их немногочисленных новаций. Хотя корни государственного регулирования уходят в Средние века, Раев полагает, что импульсом к упорядочиванию и систематизированию послужила важная черта эпохи Ренессанса — поиск рационального порядка. Эпоха Просвещения явила две тенденции: поиск рационального устройства продолжался, однако существовало мнение, что