Читаем Миф о русском дворянстве полностью

Контрреформы 1889–1890 гг. не достигли поставленных традиционалистами целей — восстановить влияние дворян на крестьянство и сельскую жизнь в целом — по ряду причин: быстро уменьшалось число помещиков, имеющих право и желающих служить; земский начальник в конечном итоге был больше чиновником, чем землевладельцем, наслаждающимся уважением ниже себя стоящих; и даже реформированное земство не стало привлекательным для традиционно ориентированных помещиков. Но проблема была еще глубже: корпоративные учреждения самого дворянства, бывшие прежде жизненно важным элементом его руководящей роли в деревне, также вызывали глубокую озабоченность сословников.

Дворянские общества

За четыре десятилетия, прошедшие после Великих реформ, демографическая база губернских дворянских обществ и сфера влияния последних резко сузились: первая постепенно, по мере того как сокращалось дворянское землевладение, вторая — неожиданно, вследствие самих реформ. Все вместе привело к росту равнодушия, которое в общем-то всегда отличало отношение дворянства к своим корпоративным учреждениям.

Освобождение крепостных, перераспределение земель и, как следствие, сокращение совокупной площади дворянских поместий сделали необходимым пересмотр имущественного ценза, определявшего участие в трехгодичных выборах губернских обществ. На 1870 г., чтобы располагать правом личного голоса, дворянину требовалось иметь, в зависимости от уезда, от двухсот до восьмисот десятин земли (приблизительно на 10 тыс. рублей по ценам 1870 г.), та же величина, что была шестью годами ранее установлена как имущественный ценз личного голосования в первой курии на уездных земских собраниях; как вариант, нужно было иметь несельскохозяйственной недвижимости на пятнадцать тысяч рублей. Чтобы участвовать вместе с другими мелкими землевладельцами своего уезда в избрании выборщика, дворянину надлежало иметь минимум от десяти до сорока десятин земли{400}. В 1877 г. из примерно 88 тыс. помещиков тридцати семи губерний Европейской России, в которых проводились дворянские выборы, предположительно 20 % имели собственность, дававшую право лично участвовать в выборах, а еще 50 % могли по своему имущественному положению участвовать в избрании выборщиков. Остальные 30 % дворян-землевладельцев могли голосовать на собрании по всем вопросам, кроме избрания должностных лиц

[103]. Продолжала действовать практика, установленная в конце 1830-х гг., когда право личного голоса на выборах предоставлялось и дворянам, имевшим в силу имущественного положения право только на непрямое участие, но достигшим шестого класса на военной службе (полковник) или четвертого на гражданской (действительный тайный советник), а также дворянам (вне зависимости от того, были ли они землевладельцами), которые отслужили три года в должности предводителя дворянства{401}
.

До 1875 г. не только владение землей, но и достижение определенного чина или награждение почетным орденом давали право голосовать на дворянском собрании. А в 1875 г. было признано, что полное среднее образование, а также трехлетний срок службы в одной из таких заново созданных должностей, как мировой судья, член земской или городской управы, в правовом смысле являются эквивалентом достижения чина{402}.[104] Совершенно несомненно, что потребность в этих переменах была обусловлена тем, что расстояние между помещиками, владевшими значительной земельной собственностью, и дворянами, состоявшими на государственной службе, продолжало увеличиваться.

Между 1875 и 1889 гг. правом на выборные должности могли обладать только дворяне, обладавшие чином, имевшие полное среднее образование или отслужившие три года в земских, городских и подобных местных учреждениях; от занимающих выборные должности владения землей не требовали с 1831 г. Однако в 1889 г., одновременно с созданием института земских начальников, все взрослые потомственные дворяне мужского пола опять получили право претендовать на выборные должности, как это и было до 1875 г.{403} Но даже при таком расширении числа возможных претендентов было трудно, а порой и невозможно найти соответствующих выборным должностям дворян.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука