Миф о вечной империи и Третий рейх

Я уже обращал внимание на принцип Кольца, который отразился на структуре «Июньского клуба», — при вступлении в клуб отдельная личность прежде всего должна была служить определенной доктрине, четко сформулированной программе. Оборотной стороной медали являлось полное отсутствие какой-то унифицированной идеологии младоконсерватизма. Она была составлена лишь в общих чертах. Поэтому в одной из директив «Июньского клуба» содержались следующие слова: «Клуб как таковой воздерживается от принятия политических решений. Его члены несут персональную ответственность за свои политические предпочтения».

Так как Кольцо не обладало какой-то четко сформулированной программой, возникает необходимость остановиться на наиболее ключевых моментах. Только так мы можем определить, какое место «Июньский клуб» и его наследники занимали в политическом поле Германии. Сначала попробуем восстановить социальную структуру Кольца. В первые годы своего существования «Июньский клуб» в основном состоял из представителей мелкобуржуазной среды. Хотя были и исключения — иногда сюда заходили простые рабочие, интересовавшиеся политикой. Основной тон в деятельности Кольца задавали люди с высшим академическим образованием. Большинство из них были фронтовиками и с трудом могли вернуться к своей прежней деятельности. После появления на свет «Клуба господ» в Ринг-движении заметно выросла доля аристократов, землевладельцев, промышленников и банкиров. В итоге идеологии создания народного сообщества (которая была связующим звеном в «Июньском клубе») в «Клубе господ» придерживалась очень небольшая группа людей. В возрастном отношении «Клуб господ» был гораздо старше «Июньского клуба». После развала последнего вся молодежь предпочла перейти в младо-консервативные объединения. С точки зрения религии Кольцо никогда не давало никаких предпочтений.

Несколько выше уже приводилась цитата из документов младоконсерваторов, где говорилось о воздержании от принятия политических решений. Парадокс заключался в том, что это вовсе не ограничивало права на общественные и политические высказывания, что в конечном счете также являлось принятием решения. Далее мне хотелось бы продемонстрировать позицию Кольца по наиболее значимым политическим событиям первых лет Веймарской республики. Это поможет более ясно увидеть политические предпочтения младоконсерваторов. Принципиально не согласен с теми авторами, которые изображают лагерь «консервативной революции» каким-то эфемерным созданием, оторванным от жизни и действительности и существующим то ли в вакууме, то ли парящим в облаках. Но если мы хотим разобраться пусть даже не во всей «консервативной революции», а хотя бы в младоконсерватизме, то представителей этого течения надобно вернуть обратно в политическую реальность 20-х годов, в которой они жили и действовали. Не стоит даже исключать, что за идеологическим фасадом, возможно, скрывается обыкновенный политический дилетантизм.

9 ноября 1918 года

Суждения современников относительно Ноябрьской революции в Германии зависели в основном от того, какие ответы они давали на несколько незамысловатых вопросов. Стоило ли восстанавливать традиционные немецкую конституцию, экономический и социальный порядок? Революция вызвала военное поражение Германии, или наоборот, военное поражение вызвало революцию?

Для начала надо отметить, что в «Июньском клубе» хотя и относились скептически к Ноябрьской революции, но не собирались наотрез отрицать ее. Это не удивительно, большинство младоконсерваторов накануне мировой войны были оппозиционно настроены к господствующей системе. Но свое недовольство они никогда не выражали открыто, предпочитая быть латентными оппозиционерами. Подобное критическое отношение Мёллер выразил в своей работе «Немцы». Отношение Мёллера ван ден Брука к «вильгельмизму» не изменилось ни после крушения монархии, ни после военной катастрофы. Если в своей книге «Третий рейх» он и упоминал «эпоху Вильгельма II», то эти слова были синонимами реакционности, политической близорукости, полного отсутствия политического чутья. По поводу конституционной монархии в том виде, как она сложилась в Германии после 1871 года, в «Июньском клубе» никто не горевал.