Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Эней с сивиллой продолжили путь и наконец остановились на распутье, где дорога разделялась надвое. Слева доносились жуткие звуки: вой, горестные стоны, удары бича и лязг цепей. Герой застыл в ужасе, но сивилла успокоила его, велела побороть страх и прикрепить золотую ветвь[269]

к стене у расходящихся троп. По левую руку, поведала прорицательница, располагаются владения сурового Радаманта, еще одного сына Европы, который наказывает нечестивцев за их злодеяния. Правая же дорога ведет в Элизий, где и обитает нынче отец Энея. Когда они добрались до этого благословенного места, им открылась упоительная картина: мягкие зеленые луга, приветливые дубравы, благоуханный живительный эфир, разливающийся повсюду нежный пурпурный свет собственного солнца. Все здесь дышало умиротворением, покоем и блаженством. В Элизии пребывали избранные, возвысившие себя при жизни великими свершениями, подвигами, добрыми делами, — герои, поэты, служители богов, честные пророки, а также все, кто приходил на помощь другим и на земле «о себе по заслугам память оставил». Среди них Эней довольно скоро отыскал Анхиса. Тот возликовал, увидев сына. Они оба заплакали от счастья, подаренного им этой невероятной встречей, которая состоялась благодаря огромной любви, побудившей живого спуститься в царство мертвых.

Отцу и сыну, несомненно, многое нужно было поведать друг другу. Анхис привел Энея к реке забвения Лете. Из нее, сказал он, должны испить те души, которым необходимо очиститься от прошлого, чтобы потом отправиться обратно на землю и вселиться в новое тело. «С влагой летейской / Пьют забвенье они в уносящем заботы потоке», — объяснил Анхис, а потом показал сыну их, его с Энеем, отдаленных потомков, дожидающихся на берегу своей очереди стереть память о предыдущей жизни, о всех прежних делах и страданиях. Это были доблестные мужи — будущие римляне, властители мира. Указывая на каждого и называя их по именам, Анхис рассказывал о грядущих подвигах римских героев, которые прославятся на века. Потом он дал наставления, как Энею лучше обустроиться в Италии и избежать уготованных ему невзгод или легче перенести их.

После этого они простились, но уже без слез, зная, что расстаются лишь на время. Эней с сивиллой вернулись в мир живых. Он поспешил к своим товарищам на корабли, и на следующий день троянцы двинулись вдоль побережья Италии на север, к обещанной им земле.

Часть трeтья. Война в Италии

Ужасные испытания ждали горстку троянских переселенцев — и снова по милости Юноны. Она заставила самые могущественные италийские племена, латинян и рутулов, дать жесткий отпор чужакам, пытавшимся обосноваться на новом месте. Если бы не Юнона, дело бы уладили миром. Престарелый Латин, правнук Сатурна и правитель Лация, получил от вещего духа своего отца Фавна предостережение не выдавать свою единственную дочь Лавинию ни за кого из соотечественников, а выбрать ей в мужья чужеземца, который вскоре явится в их края. От этого союза произойдет народ, которому судьбой предначертано покорить весь мир. Поэтому, когда посланцы Энея пришли к Латину с просьбой разрешить им поселиться на «малом клочке земли безопасной» возле побережья и совместно пользоваться водой, которой наряду с воздухом «равно владеют смертные все», он принял их более чем благосклонно. Проникшись уверенностью, что Эней — его будущий зять, напророченный Фавном, царь не стал скрывать своей радости. Пусть прибывшие знают: до конца своих дней он будет им надежным другом. Энею же царь просил передать, что у него, Латина, имеется дочь, которой небеса велят сочетаться браком лишь с иноземцем, и, мнится ему, предводитель троянцев и есть ее суженый.

Но тут вмешалась Юнона. Она призвала из преисподней одну из фурий, Алекто, и поручила ей развязать на италийской земле жестокую междоусобную войну. Фурия охотно повиновалась. Сперва она зажгла в сердце Аматы, царственной супруги Латина, обиду и гнев, заставившие ее яростно противиться союзу дочери и Энея. После этого Алекто полетела к вождю рутулов Турну, который до этих пор считался главным фаворитом среди многочисленных претендентов на руку Лавинии. Тот ополчился бы на троянцев и без подстрекательств фурии, придя в бешенство от самого известия, что ему предпочли кого-то другого. Услышав о посольстве троянцев к Латину, он повел свое войско на Лаций, чтобы силой помешать латинянам заключить союз с незваными гостями.