Мифы Чернобыля

С формально аналитической точки зрения, в катастрофе редко можно найти виновных (в американском смысле — тех, кто допустил "роковую ошибку"), вернее, их слишком много. В этом смысле, судить и сажать некого. Разумеется, тот же А. Дятлов не собирался взрывать реактор (конспирологические модели пока рассматривать не будем), не предвидел последствий своих действий и практически невозможно доказать на суде, что он мог и обязан был их предвидеть. То есть получается, что "сидел" человек зря и необходимо посмертно его реабилитировать?

Реплика (психолог, 44 года):

— Здесь имеет смысл говорить о восстановительном правосудии… а это фактически метафора, а не реальность судебной практики. Это область "коллективной совести" объекта. Что-то типа убеждения "преступник должен сидеть в тюрьме", и тогда все будет справедливо. И возразить против такой позиции очень трудно…

Катастрофа, даже не столь крупная и "пропиаренная", как Чернобыль, затрагивает интересы многих людей, то есть имеет общественное измерение. А это означает, что ликвидация последствий катастрофы происходит не только в физическом пространстве, но и в общественном мнении. "Наказание виновных" является частью этого реабилитационного процесса.

Наличие или отсутствие объективного состава преступления никакого значения здесь не имеет. "Это нужно понять".

Речь здесь идет вовсе не о циничном произволе, а о повсеместно распространенной и весьма эффективной гуманитарной технологии. Причем гуманной не только по отношению к обществу, которому важно "завершить гештальт" и "закрыть" катастрофу фразой "виновные наказаны", но и, как ни странно, по отношению к самому "якобы виновнику".

Этот человек, скорее всего, юридически не виновен ни в чем, кроме нарушения инструкций, которых и так не соблюдает никто. Но фактически его действия привели к гибели людей и тяжелым материальным последствиям и поэтому подразумевают наказание. Иначе человек остается один на один со своей совестью, а ее — в отличие от суда, да и от общественности, — невозможно убедить, что "я все сделал правильно". Именно наказание открывает возможность для прощения. Во всех смыслах этого слова и на всех уровнях — от земного до Божественного.

Известны случаи, когда диспетчер, допустивший столкновение самолетов, юридически оказывался ни при чем, и гуманное европейское или американское правосудие освобождало его от ответственности, но не от угрызений совести. В течение года такой диспетчер обычно спивался и умирал. Иногда его убивали, как это произошло со швейцарцем, по вине которого летом 2002 года столкнулись грузовой Боинг-757 и пассажирский Ту-154 с большой группой детей.

То есть в ситуации посткатастрофической травмы "наказание невиновных" служит элементом "восстановительного правосудия" и создает возможность для примирения. В этой связи юридическая несостоятельность такой практики не имеет значения.

Реплика (юрист, 28 лет):

— Да и не столь уж она несостоятельна.

Тот же А. Дятлов был старшим по должности из числа тех, кто находился в ночь на 26 апреля 1986 года на БЩУ 4-го энергоблока ЧАЭС, и он оказался единственным из операторской смены, кто остался в живых, в то время как его подчиненные погибли. Это само по себе может считаться составом преступления.

В. Брюханов, в отличие от А. Дятлова, не виновен ни в чем, ни юридически, ни фактически. На станции в момент катастрофы он не присутствовал и не обязан был присутствовать. Содержание программы испытаний не входило в его компетенцию, и документы на этот счет, если вообще им утверждались, то чисто формально. Различные экспериментальные программы, проведенные на АЭС в 1970-х — 1980-х годах способствовали существенному повышению безопасности и экономичности работы реакторов. Директор станции, препятствующий исследовательской деятельности, не встречал понимания ни у руководства отрасли, ни у собственных подчиненных.

Но он был директором станции и отвечал за все, что на ней происходило.

Многие виды человеческой деятельности сопряжены с риском. В одних профессиях приходится рисковать жизнью, в других — здоровьем. Риском руководителя является уголовная ответственность за преступные ошибки своих подчиненных, а иногда и просто за неудачное стечение обстоятельств. В сущности, повышенные зарплаты руководителей являются компенсацией за этот риск.

Несколько человек после семинара остались провести пресс-конференцию с журналистами, их интересовали ядерные катастрофы и прочие ужасные ужасы.

— Что Вы понимаете под глобальной ядерной катастрофой? — таков был первый вопрос.

Ответ (математик, 38 лет):