Мифы Чернобыля

— В сущности, сбрасывая песок, мы в какой-то мере препятствуем дальнейшему химическому сгоранию графита, но на саму ядерную реакцию никак не воздействуем. Зато мы увеличиваем количество радиоактивной пыли и грязи, которую ветер будет разносить по окрестностям. Я уже не говорю о неизбежном переоблучении вертолетов и экипажа.

Мне казалось тогда и кажется сейчас, что более естественным было бы доставить прямо и непосредственно в горящий реактор приличное количество любого "реакторного яда" — кадмия или бора, например…

Любители военной истории на марше, они предлагают использовать управляемые по проводам снаряды, изготовленные на базе обыкновенных ПТУРСов.

Реплика:

— Есть и более простое решение — тяжелыми бомбами разнести активную зону реактора в клочья.

Реплика:

— А как же? Еще один атомный взрыв?

Докладчик терпеливо объясняет, что реакция деления ядра урана при этом прекратилась бы и исчез бы мощный поток нейтронного излучения, перестала бы работать "фабрика" производства радиоактивного загрязнения.

Реплика (психолог, язвительно):

— "Продукция" этой фабрики была бы разбросана по всей территории АЭС…

Вторая группа предлагает дальше действовать по стандартной схеме — укрытие на границе пораженного участка, бульдозеры, управляемые по проводам и не содержащие в себе никакой электроники, захоронение, саркофаг…

Размялись! Как же легко выглядывать из позиции "ах если бы…"

Докладчик родился 45 лет назад, видел крах системы, но в Чернобыле не был. Он старается навести порядок в гвалте технических решений, потому что технические — они самые простые…

"Я отнюдь не утверждаю, что умнее тех, кто 20 лет назад принимал решения по ликвидации последствий катастрофы, тем более что многие факторы мне неизвестны и сейчас. Я хочу лишь сказать, что тогда, в 1986 году, у меня было ощущение неоптимальности действий ликвидаторов. Кто знает, может быть, и оправданное…"

На экране ответы разных поколений. Легко выделить разное. Одни были причастны и действовали, другие были молоды и кинулись рассуждать и критиковать далекое от их жизни, а третьи что-то слышали…

Вопрос:

— Как Вы узнали о Чернобыльской катастрофе?

Реплика (переводчик, 26 лет):

— Не могу сейчас точно вспомнить. Скорее всего, узнала из разговоров родителей, а подтверждение потом уже позже получила из СМИ.

Реплика (разработчик компьютерных игр, 27 лет):

— Услышал от дедушки. Мне тогда было семь лет, он был военным. Помню, что узнал очень рано — видимо, где-то с началом эвакуации Припяти. Сработало ли "сарафанное радио" или обмен информацией между военными — не знаю.

Интервью выведено на экран:

(Цапенко Юрий Никитович, 67 лет, на момент Чернобыльской аварии полковник медицинской службы, занимал должность начальника медицинской службы Управления железнодорожных войск СССР)