Мифы и общество Древней Ирландии

Мы встречаем Конна и его друида Корана на холме Ушнех в предании VII в. «Приключение Коннлы» (LU, fo.120b)268. Их разговор, кажется, представляет собой топос в преданиях, посвященных потустороннему миру и женщинам из сида (таким, как Ротниав или анонимная собеседница Коннлы). В «Приключении Коннлы» Коран поет заклинание (rochetal) против женщины из сида и ее чар, наведенных на королевского сына Коннлу. Важно отметить две соответствующие пары в «Ночном бдении… » и в «Приключении Коннлы»: Финген, изгой, отверженный наследник, и Ротниав в первом тексте; Коннла, королевский наследник, стремящийся в потусторонний мир, и женщина из сида во втором.

Говоря об этих парах, мы должны подчеркнуть особенность, замеченную многими кельтологами, а именно то, что сюжеты древнеирландских преданий часто повторяются, возможно, из-за частоты подобных ситуаций в динамике древнеирландского общества269, или из-за того, что, используя принцип избыточности, повторение помогает сделать структуру предания более очевидной270

. Эта тенденция характерна и для состава действующих лиц, которые играют те же самые роли, переходя из текста в текст271. В нашем предании, как и во многих иных памятниках средневековой ирландской литературы, мы сталкиваемся с переходной стадией между дописьменной и письменной культурами. Первая не занималась умножением текстов, но постоянно воспроизводила тексты и их варианты, на том этапе устные и данные раз и навсегда. Связь между этими текстами сводилась к ритуалу, но роль связующего звена могли играть и особые мнемонические точки, естественные или рукотворные феномены – озера, идолы, деревья, крепости, холмы и т. п.

272 Они концентрируют в себе память о событиях священного времени и типы поведения, жизненно важные для общества, функционируя как своеобразные «центры притяжения». Деяния, связанные с подобными центрами (такими как Ушнех в нашей истории) сохраняют в социальной памяти особый тип поведения, понятия и эмоции, соответствующие описываемой ситуации.

Неудивительно, что такое древнеирландское предание, как «Бдение Фингена», совмещает юридический и мифологический аспекты восприятия. Друид Коран, обладающий нужным знанием, сообщает Конну, что Финген избегал королевского закона с той поры, как Конн родился и взял власть ('oro gabais flaith) (эти два события одномоментны в мифологическом времени предания). В то же время в «Приключении Коннлы» сам король Конн признает, что он никогда не враждовал с женщинами из сида с тех пор, как он «взял власть» ('o gabsu flaith). Начало правления Конна – точка отсчета обоих сюжетов. Идеальная власть (flaith[ius]) создает особое поле, любое исключение из которого кажется необычайным, если не сверхъестественным. Наиболее очевидное воплощение «власти» заключается в «королевском законе» (recht r'ig). Для Фингена же, который должен был избегать закона Конна, важно было, что он исключил себя из членов общества, которые в ирландских законах назывались recht ‘законопослушные люди, обладающие юридическим статусом’273

. Его статус изгоя не уникален для древнеирландского общества, но в мифологическое время идеального правления Конна даже один-единственный изгой способен нарушить структуру власти, как это могли сделать разбойники во время правления Конаре. Единственный недостаток в правлении короля может уничтожить сам смысл существования власти, заключавшийся в защите порядка, основанного на «правде», или в сверхъестественной поддержке людской власти274.