Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II

Екатеринин глас всегда меж их твердится.Счастливая Нева пред Тибром здесь гордится.Колико Рим блистал, вселенной дав закон,Толико славен Тит, Траян и Сципион,Непобедимых войск достойный предводитель И африканских сил прехрабрый победитель:Всю славу, что явил героев полный Рим,Всю славу сих мужей в тебе единой зрим^{69}.

Русская императрица в своем моделируемом облике делала явную заявку на укрепление и возвышение Русской империи (за счет военных побед над врагами в том числе) и на подчеркнутую связь с «инициативным» («энеевским») делом Петра Великого, воздвигнувшего Город, но не доведшего дело его укрепления и процветания до конца. В той же «Песне» Екатерине, переведенной Богдановичем, проводится сравнение двух царств — двух эталон в развитии города Петра:

Петром основанный, преславный ныне град.Где прежде царствовал единый только хлад.Где пахатель сперва, трудясь, нуждался в пише И отдалял свое от оных мест жилише.Сей град, красуяся во области Твоей,Подобен Риму стал среди счастливых дней;Отверз убежище приятное народу И животворную явил наукам воду.

Художеств тщатели и быстрые умыТекут под твой покров, текут народов тьмы^{70}.

Петр (как Эней) основал «град», а Екатерина содействовала его процветанию, превратив его в новый Рим эпохи «золотого века» — эпохи Августа. Подобные формулы (тогда сегодня) применительно к петровскому «граду» и современному Петербургу сделаются одной из центральных парадигм русского имперского мифа — вплоть до «Медного всадника»^{71}. Джианетти, безусловно, хорошо знал и понимал значение цивилизаторского — «латинского» — подтекста подобных сравнений, служащих прославлению каждой новой власти.

Медаль, безусловно, должна была демонстрировать, восшествие на престол сильной и устремленной к военным победам личности. Римские очертания Екатерины практически скрывали ее сексуальную принадлежность. Этому же служили и постоянно используемые аббревиации на медалях: «Б.М. Екатерина II. Императ. и Саморерж. Всеросс.» Надпись сокращалась именно перед грамматическим сигналом рода. «Божьей Милостью» Россией правил «Императ». Екатерина II[15].

Нельзя не отметить, что мужской титул по отношению к женщине-императору употреблялся в Византии. Византийская императрица Ирина (царствовала в 797–802 гг.) в период соправления (с сыном Константином) именовалась «императрицей». Однако, сделавшись единовластной правительницей, стала носить мужской титул «императора»^{72}. Венгерская королева Мария (1370–1395) именовалась «королем» (rex); венгры именовали «королем» и австрийскую императрицу Марию-Терезию^{73}.

Амазонский облик Екатерины стал самой выразительной эмблемой ее царствования. Упоминание об амазонском эпизоде революции 1762 года сделалось ритуальным в русской одической традиции. Так, Василий Майков в «Оде на случай избрания депутатов для сочинения проекта Нового Уложения 1767 года» совершает обязательную поэтическую церемонию — указывает на события прошлого (переодевание в мужской наряд и гарцевание на лошади) как на залог успешного правления и даже законотворческой деятельности. Майков вставляет в свою оду пространное и уже мифологизированное описание Екатерины, руководящей войском во время июньского переворота 1762 года:

Надеждой ободренно войско

В полях присутствием твоим.Когда лицо твое геройско Явила в виде Марса им:Чело, бронею украшенно.Лицо, все потом орошенно,Рука с блестящимся мечем Являли зрак императрицы,Как всход пресветлыя зарницы,Сияющей златым лучем.

Одетая жена героем Геройский заключает дух,Стремится перед храбрым строем Разить и побеждать вокруг;Гордяся, конь, как вихрь, крутится.От ног его песок мутится,Восходит кверху пыль столпом.Таков был Петр велик во славе,Когда на брани при Полтаве Бросал на дерзких шведов гром^{74}.