Мифы Первой мировой

В зависимости от войны преимущественно с Германией (если бы Германия атаковала Россию) или Австро–Венгрией (если бы Германия атаковала Францию) русские войска должны были охватить Восточную Пруссию или Галицию. Двойственность планов приво­дила к распылению сил вдоль границы.

Поражение в войне с Японией уже понемногу забывалось, а положение России, имеющий могучих союзников, внушало оптимизм.

В 1913 г. Свечин писал: «Нам нужны новые корпуса, нужно увеличение мирного со­става существующих частей, нужны большие маневры, с пополнением частей довоенно­го состава призванными запасными, нужна постоянная тренировка солдата и началь­ствующих лиц, нужны новые железнодорожные линии, новые тысячи паровозов и ваго­нов, нужно обильное снабжение кавалерии мостовыми средствами вместо пироксили­на… Нужна подготовка тяжелой артиллерии — те тяжелые мортиры, которые в несколько часов могут истолочь преграду из неприятельских фортов. Нужны войска сообщений, нужны летчики, а главное — нужны новые десятки тысяч молодых пехотных офицеров и надежных подпрапорщиков… Нужно, чтобы вместо пяти корпусов мы были бы всегда готовы разбить двадцать, плюс австрийская армия… Мы уже опасны, но у нас нет гарантии непобедимости»

. По более поздней оценке Свечина, в отношении снабжения и организации к началу мировой войны русская армия повысила свою бое­способность по сравнению с Русско–японской войной по крайней мере на 300 %.

27 февраля 1914 г. в «Биржевых ведомостях» вышла знаменитая впоследствии ста­тья якобы от имени Сухомлинова «Россия хочет мира, но готова к войне». В статье со слов «безупречного источника» говорилось, что Россия не думает о войне, но готова ко всяким случайностям. Ей уже не страшны угрозы извне и нет причин вол­новаться. Теперь идея обороны отложена и русская армия будет активной. Офицер­ский состав значительно возрос и стал однородным по образовательному цензу. Рус­ская полевая артиллерия снабжена прекрасными орудиями, не только не уступающими образцовым французским и немецким, но и во многих отношениях их превосходящими, осадная артиллерия есть при каждой крупной боевой единице. Уроки прошлого (т. е. Русско–японской войны) учтены, в будущих боях русской артиллерии никогда не при­дется жаловаться на недостаток патронов.

Военно–автомобильная часть поставлена высоко, есть телеграфная и телефонная связь. Великолепны результаты аппаратов Сикорского.

Таким образом, в целом статья вполне объективно отражала текущее состояние дел, но без учета позднейших потребностей будущей войны. Ее с «шумной радостью» восприняли во Франции, и неоднократно перепечатывали, в т. ч. газетами «Тан» и «Матен» за 1,5 месяца до войны — 14 июня. Теперь она имела новый заголовок «Рос­сия готова: Франция также должна быть готова», заканчивалась «желанием» России, чтобы Франция ввела трехлетнюю воинскую повинность (злободневный для Франции во­прос) и напечатанной жирным шрифтом фразой «Россия и Франция войны не хотят, но Россия готова, и Франция тоже должна быть готова».

На этом оптимистическом фоне в феврале 1914 г. диссонансом прозвучала записка министра внутренних дел Дурново Николаю II. О чем же шла речь? Дурново разобрал предпосылки, ход и последствия возможной войны. В кратком пересказе можно выде­лить основные положения:

1) соперничество Англии и Германии неминуемо должно привести к вооруженной борьбе между ними, исход которой, по всей вероятности, будет смертельным для по­бежденной стороны. Сама Англия малоуязвима для Германии, а Германия — для Ан­глии. Поэтому обе страны постараются обеспечить себе союзников, и англо–гер­манская война превратится в войну между двумя группами держав.

2) Россия не имеет видимых выгод от сближения с Англией ни на Дальнем Восто­ке, ни в Иране, ни на Балканах. Англо–русское сближение только неизбежно сулит вооруженное столкновение с Германией.