Мифы, предания, сказки хантов и манси

Он вскочил, подбежал к двери, хоть он и толкнул дверь, она только загудела. Тогда стал он молить своего светлого отца на седьмом небе с коньковой балкой и дымоходом о панцире с кольцами[86], как мелкая рыбья чешуя. Едва кончилась эта речь, со звоном упал панцирь с кольцами, мелкими, как рыбья чешуя. Вместе с ним он набросил на себя меч, подол его панциря кончался у щиколоток. Он оперся на меч, выскочил. Когда он выскочил, то тут стоят семь каменноглазых богатырей с телами голыми, как их мать родила. Его светлый отец на седьмом небе с коньковой балкой и дымоходным отверстием облил его чашкой темной крови, мрачной крови[87]; он начал рубить. Долгое время рубил он долго, короткое время рубил он коротко.

Вдруг он почувствовал: из него посыпались вши. Он взобрался на дерево, снял кожу с головы, начал убивать вшей. В этот миг его дядя под деревом громко засмеялся:

— Племянничек, что ты делаешь?

Тот испугался и быстро натянул кожу на голову[88]. Он спустился, его дядя говорит:

— Первую половину моего города ты уже всю убил. Почему ты такой сердитый? Я стряхнул на твою голову коробочку, полную вшей[89].

Дядя поцеловал его, обнял, затем они разошлись. Долгое время шагает он долго, короткое время шагает он коротко. Если надает снег, это напоминает ему о зиме; если идет дождь, это напоминает ему о лете. Долго ли, коротко ли шагал, пришел домой. Три угла дома его матери уже совсем обвалились. Он взобрался к дымовому отверстию: у матери осталась единственная искорка огня. Если он пришел летом, то с конца его весла упала капелька воды, если пришел зимой, то с конца его лыжного посоха упала снежинка. Его мать заплакала:

— То ли сверху пришедший бродяга, то ли снизу пришедший бродяга затушил искорку, которую видел еще мой сын.

Тут сын рассмеялся:

— Мать, еще и трех дней не прошло после моего ухода, а ты уже ругаешься.

Мать выбежала к сыну, чтобы его поцеловать. Сын толкнул ее ногой и отбросил. На этом конце поля она заплакала, с того конца поля появилась. Она стала трехлетней маленькой женщиной, углы ее платка стелются внизу[90]. Сын отрубил от лиственницы лиственничную щепку, отрубил от пихты пихтовую ветку. Бросил ее семь раз через голову — появился семисаженный дом, бросил шесть раз через голову — появился шестисаженный дом; в его окна стучит дятел, в его печи прыгает лягушка.

Пока они так жили-поживали, говорит мать сыну:

— Наколдуй своего дядю в гости[91].

Племянник вызвал его. Дядя свалился к ним, как издалека падающая капля дождя, как издалека падающая снежинка. Они устроили большой пир для всей деревни, устроили большой пир для всего города. Месяц или неделю ели они. Богатая женщина, богатый мужчина облизывали пальцы; бедная женщина, бедный мужчина унесли еды на месяц, унесли еды на неделю. Дядя говорит племяннику:

— Иди в страну своего обитания! Вечером принимай не принятую утром жертву, утром принимай не принятую вечером жертву[92].

Дядя говорит своей сестре:

— Иди к своему самовсплывающему холму с гнездом озерной гагары, иди к своему самовсплывающему холму с гнездом гагары! Вечером принимай не принятую утром жертву, утром принимай не принятую вечером жертву[93]

.

Дядя говорит:

— Я пойду в свой город в форме несущейся лошади, пойду в свой город в форме бегущей лошади. Сижу там, держа души маленьких девочек, сижу там, держа души маленьких мальчиков[94].

Затем они поцеловались, обнялись, пошли по трем сторонам земли. И до сегодняшнего дня живут в счастье, благополучии.

28. Женщина Мось и женщина Пор

Живут лиса и зайчиха. Наступил день, они начали готовить каток. На другой день пошли к катку кататься на санках. Лиса всегда едет первой. Два-три раза съехала первой, говорит зайчихе:

— Поезжай ты первой.

Зайчиха говорит:

— Я не поеду первой.

Затем зайчиха говорит:

— Вчера же ты первой ехала, что с тобой сегодня случилось? Начали спорить.

Одна говорит:

— Ты поезжай первой.

Другая говорит:

— Ты поезжай первой.

Хотя зайчиха стояла печальная и грустная, она съехала первой. Не доехала она и до середины склона, как ее переехала лиса, сломала ей хребет.

Двое детей зайчихи так ждали свою мать, так ждали — она все не идет. Они подкрались к дымоходу лисы и смотрят через дымоход вниз[95]. Кипит котел. Слышно, как дети лисы требуют:

— Дай мне этот глазной жир, дай мне этот глазной жир!

Слышно, как мать детям:

— Жрите глазной жир ее двух детей!

Они отползли от дымохода, пошли домой с плачем, с воем. Старшая сестра говорит младшему брату:

— Побежали быстрее!

Они взяли гребень, взяли оселок, взяли кремень. Долго идут, коротко идут, показалась лиса. Сестра оглянулась: лиса вот-вот тут их схватит, вот-вот там их схватит. Сестра бросила гребень:

— Если нашей песне, нашей сказке продолжаться[96], пусть вырастет такой густой лес, что носу не проникнуть, глазу не проникнуть.

Оглянулись — ничего не видно. Сестра говорит брату:

— Она, конечно, отстала.

Опять оглянулись и видят, что лиса идет. Только разодранные волосы развеваются на ветру. Вот-вот тут их схватит, вот-вот там их схватит. Сестра бросила оселок: