Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

— Никак не могу! Доброта и так меня губит! Хватит! Я вынужден растоптать добрые чувства во имя спасения торгового своего детища! Стоит разжалобиться — и я нищий… пойду с протянутой рукой! До завтрашнего утречка я еще могу подождать, но больше — увольте. Постарайтесь обернуться. Идите и не теряйте попусту времени.

Солита взмолилась:

— Господин Передита, прошу вас, дайте нам еще всего две недели!

— Не могу, красавица! А уж как бы я хотел тебе услужить!

— Не подражайте вашим землякам, господин Передита!

— Сперва начисти язык наждаком, а потом уж берись рассуждать о моих земляках! Заруби себе на носу, голубушка, что если вас еще не ощипали догола, то только благодаря Испании.

Дернув за рукав дочку, чтобы она поскорее его увела, слепой гневно бросил гачупину:

— Быть может, сама по себе Испания и очень хороша, но образчики, которые она нам поставляет, омерзительны.

Ростовщик хлопнул хлыстом по прилавку:

— Вон отсюда! Родина-мать и мы, любящие ее дети, плюем на слова не помнящих родства оборванцев! Убирайтесь!

Горемычная Солита дергала отца за рукав, умоляя его поскорее уйти:

— Папочка, не надо, пошли скорее!

Слепой тыкал в порог железным наконечником палки, приговаривая:

— Эта собака гачупин хочет нас распять! Подумать только: отобрать у нас пианино в то самое время, когда ты стала делать такие успехи!

III

Из затемненного угла с боязливой осторожностью высовывается индианка с ребенком за спиной:

— Дон Кинтинито, будьте добреньки! Отдайте перстенек!

И с этими словами она умоляюще протягивает одну руку к ростовщику, а другой рукой подает несчастной парочке знак остаться, как бы призывая в свидетели. Ростовщик ударяет хлыстом по прилавку:

— Отстань, мерзавка, и не думай меня разжалобить!

— Отдайте перстенек!

— Вот вернется приказчик, и я отправлю его повидаться с настоящим владельцем кольца. Немного терпения — и все выяснится. Волноваться тебе нечего: моя фирма — гарантия предостаточная. А пока колечко полежит здесь. Стало быть, хватит распускать тут вшей, убирайся-ка отсюда подобру-поздорову!

Индианка подбегает к порогу и жалобно взывает к несчастной парочке:

— Поглядите, люди добрые, на этого грабителя!

Гачупин, роясь в кассе, подзывает индианку:

— Перестань дурить. Вот тебе пять соль!

— Оставьте деньги себе, а мне верните перстенек.

— Не морочь голову!

— Господин Передита, одумайтесь! Не доводите до того, чтобы сюда, за перстнем, примчался мой петух! Помните, что шпоры у него острые да и клюв не промах!

Складывая на прилавке пять соль столбиком, ростовщик ответил:

— Ну а тебе советую помнить, что существуют законы, существует полиция, существует тюрьма и, наконец, существует свинцовая пуля. Уплачу штраф, зато избавлю общество от опасного негодяя.

— Учтите, хозяин, что муж мой не из тех простаков, что легко подставляют свой лоб под пули.

— Еще раз говорю — бери деньги. А коли после положенной по закону проверки тебе будет причитаться что-нибудь еще, ты, разумеется, получишь все сполна. А теперь забирай свои деньги. Если же у тебя найдется какая не оплаченная в срок квитанция, то приноси ее, и я, так уж и быть, сделаю тебе отсрочку.

— Хозяин, не принимайте меня за дурочку! Уплатите мне полную стоимость. Полковник Гандарита вынужден был внезапно уехать и поручил мне рассчитаться с кое-какими его долгами. Поэтому не будем спорить, деньги на бочку!

— Нет, красавица, и не проси! Полагается давать не больше пятидесяти процентов. Кольцо стоит девять соль… можешь справиться по книге. Я же тебе даю пять соль — стало быть, больше пятидесяти!

— Господин Передита, вы, кажется, проглотили по ошибке нули!

— Ладно, пойду тебе навстречу, вот тебе ровно девять соль. Только перестань канючить и действовать мне на нервы! Учти, что в случае обмана с твоей стороны законный владелец может подать на меня в суд.

Пока почтенный гачупин распинался в своем добросердечии, индианка подобрала с прилавка деньги, тщательно пересчитала их и завязала в уголок шали. Согнувшись, с ребенком за плечами, она направилась к двери, бросив на прощанье:

— Хозяин, напрасно вы губите свою душу!

— Вот уж племя неблагодарных!

Ростовщик повесил хлыст на гвоздь, обмахнул метелочкой из птичьих перьев конторские книги и с наслаждением погрузился в чтение газетенки, которую присылали ему из родного астурийского городка. «Эхо Авилы» вполне отвечало нежным патриотическим чувствам почтенного гачупина. Извещения о смертях, бракосочетаниях и крестинах живо напоминали ему о вечеринках под аккордеоны и о пирушках с неизменной анисовой водкой и печеными каштанами. Судебные постановления, в которых определялись размеры и границы земельных наделов, наполняли его душу трепетным восторгом, воскрешая в памяти влажный пейзаж далекой Астурии: радугу, затяжные дожди, редкое вёдро, мрак горных ущелий, зелень моря.

IV