Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

Вошел Мелькиадес, приказчик и племянник гачупина. За ним ввалилась ватага ребятишек, трезвонивших в глиняные, расписанные погребальными мотивами колокольчики, которыми торгуют в день поминовения усопших на церковных папертях. Мелькиадес — невзрачный, небольшого росточка человечек с дерзко-упрямой физиономией эмигранта, процветающего обиралы и лихоимца. Орава сопливых ребятишек, сгрудившаяся у прилавка, продолжает оглушительно трезвонить.

— Дети! В чем дело? Марш домой, там вы сможете услаждать слух своей мамочки! Кстати, пусть переоденет вас в будничное! Мелькиадес, зачем ты портишь детей, позволяя им расходовать подаренные им жалкие гроши? Одного колокольчика на четверых вполне бы достало! Ведь не будут же ссориться любящие друг друга братья из-за такого пустяка! Идите и скажите маме, чтобы она переменила вам костюмчики.

Мелькиадес отвел отпрысков почтенного гачупина к лесенке, которая вела наверх в жилые комнаты.

— А колокольчики-то подарил им дон Селес Галиндо! — сказал он, обращаясь к патрону.

— Отличный подарок! Дети, скажите мамочке, пусть спрячет игрушки подальше. Ведь это вам на добрую память, и их нужно хранить много-много лет. И не капризничать!

Мелькиадес, стоя внизу, присматривал за тем, чтобы расшалившаяся детвора, подымаясь, не попортила новые костюмчики. А детворе хотелось взобраться непременно ползком. Одним глазом наблюдая за детьми, Мелькиадес продолжал расхваливать щедрость дона Селеса:

— Он купил самые дорогие колокольчики. Возле Аркильо-де-Мадрес он построил ребят попарно и повел их выбирать. Шалуны, понятно, набросились на самые дорогие. Не сморгнув глазом, дон Селес вытащил деньги и расплатился. Меня же просил передать вам, чтобы вы непременно были на собрании в «Испанском казино».

— Вот, значит, какова цена этим колокольчикам! Уже и первый взнос требуют! Обязательно воткнут в какую-нибудь комиссию, нужно будет то и дело отлучаться из лавки, потом, того и гляди, придется добровольно пожертвовать некую сумму… Наперед известно, что все эти собрания неизбежно кончаются подписными листами. Казино словно забыло свое назначение и свой устав… Вместо того чтобы развлекать своих членов, оно занимается вымогательством.

— Меняется самая роль колонии!

— Еще бы не меняться!.. Знаешь, пока суть да дело, вытащи-ка из этого кольца камешек, надо, чтобы его не могли узнать.

Мелькиадес присел к прилавку и, роясь в ящике в поисках щипчиков, заметил:

— «Критерий» выступил против закрытия винных лавок, на котором настаивают иностранные представительства.

— Конечно, под предлогом того, что страдают интересы их соплеменников? Между тем продажа спиртных напитков разрешена законом и облагается высоким налогом. Дон Селестино ничего не говорил по этому поводу?

— Дон Селес считает, что все испанские торговцы должны поддерживать друг друга и в знак солидарности прекратить всякую торговлю вообще. Для того-то и собирается сегодняшнее собрание в казино.

— Хорошенькое дело! Такое предложение не может встретить поддержки. Я сам пойду на собрание и буду протестовать. Ведь очевидно, что пострадают прежде всего интересы нашей колонии. Во всех странах торговля серьезно влияет на общественную жизнь, но прекращение торговли в одностороннем порядке может привести только к потере постоянных наших клиентов. Если испанский посланник присоединится к тем, кто требует прекращения винной торговли, то как пить дать восстановит против себя колонию. Что думает об этом дон Селестино?

— О посланнике он слова не сказал.

— Собрание нотаблей должно оградить нас от произвола этого горохового шута. Необходимо выдвинуть перед ним ряд четких требований, а если он откажется их принять, то потребовать каблограммой его смещения. Вот для достижения такой важной цели я готов и раскошелиться.

— Тут уж каждый бы раскошелился!

— Кто же тебе мешает?

— Передайте мне ваше дело — и увидите!

— Эх, Мелькиадес, Мелькиадес! Вечно-то ты норовишь всех обскакать!.. Между прочим, каблограмма мигом бы разрешила щекотливое положение, в которое попал наш посланник: содомит, ставший притчей во языцех решительно во всех слоях местного общества, да еще с любовничком, упрятанным в тюрьму!

— Его уже выпустили. А вместо него туда только что ввергли Кукарачиту. Вот крику-то было!

— Во всем виновато наше консульство! Зачем было давать такому отребью вид на жительство? Своим безнравственным ремеслом Кукарачита только позорит доброе имя нашей дорогой отчизны.

— Против бедняжки выдвинуто тяжкое обвинение. Говорят, что она замешана в побеге полковника Гандариты.

— Как? Полковник Гандарита бежал? Оставь в покое кольцо!.. Ну и дела! Бежал из Санта-Моники?

— Не из Санта-Моники, а из борделя Кукарачиты, когда его поутру хотели там схватить!