Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

— А склонность его к революционным утопиям доказана? Запросите полицию. Возьмите на себя этот труд, майор. Лейтенант Морсильо, прошу вас отдать все необходимые распоряжения относительно немедленного задержания полковника ла Гандары. Пусть начальник гарнизона не мешкая отрядит нужные силы для прочесывания местности. Надо действовать быстро и решительно. Если мы не изловим полковника сегодня, завтра он будет в лагере повстанцев. Лейтенант Вальдивия, взгляните, много ли народу в приемной.

Покончив с бритьем, подобострастный слуга помог хозяину облачиться в длиннополый, церковного покроя сюртук. Адъютанты, словно немецкие заводные куклы, щелкнув каблуками, сделали пол-оборота и, звеня шпорами и придерживая на ходу сабли, выпорхнули в разные стороны.

— Чав! Чав!

Тиран, сверкая озаренной солнечным лучом лысиной, что-то высматривал в окне. Трубили фанфары, и на выжженном поле перед монастырскими воротами эскорт драгун гарцевал вокруг допотопного ландо, запряженного мулами, в котором совершал свои торжественные выезды Ниньо Сантос.

III

Мелкими шажками принюхивающейся крысы, в глухо запахнутом церковного покроя сюртуке, в приемную залу вошел тиран Бандерас.

— Salutem plurimam![18]

Донья Росита Пинтадо, откинув мантилью, театрально упала к ногам тирана:

— Генерал, с моим мальчиком поступили несправедливо!

Индейскую мумию передернуло, словно от кислого:

— Встаньте, донья Росита, приемная первого сановника нации не шутовской балаган. Изложите вашу жалобу спокойно. Что случилось с сыном блаженной памяти доктора Росалеса? Этот выдающийся патриций сегодня был бы надежным союзником в поддержании порядка в стране! Донья Росита, в чем состоит ваша жалоба?

— Ваше превосходительство, сегодня утром арестовали моего мальчика!

— Расскажите подробнее, как это произошло.

— Майор дель Валье преследовал одного беглеца…

— А вы укрывали его у себя?

— И не думала! Насколько я могла понять, майор преследовал вашего кума Домисьяно.

— Моего кума Домисьяно? Полковника Домисьяно де ла Гандара, хотите вы сказать?

— Стоит ли придираться к словам, ваше превосходительство!

— Запомните, донья Росита, раз и навсегда: первый сановник нации не может иметь кумовьев. Странно, однако, каким образом полковник ла Гандара мог забрести к вам в такой неурочный час?

— Он пробыл у нас буквально одно мгновение! Вошел в дверь и выскочил в окно! Он даже сказать ничего не успел.

— А почему он выбрал именно ваш дом, донья Росита?

— А чем вообще руководствуется судьба, управляющая всей нашей жизнью?

— Вот и уповайте на судьбу, согласно вашей теории! Вне этого естественного закона с вашим сыном ничего не может случиться. Ваш покорный слуга, донья Росита! Мне было в высшей степени приятно снова повидать вас и вспомнить те далекие времена, когда блаженной памяти Лауренсьо Росалес за вами ухаживал. Когда я смотрю на вас, мне кажется, что у меня перед глазами все еще та прелестная наездница из ранчо Талапачи! Идите и утешьтесь, сударыня, памятуя, что человеческая воля ограничена и что нет такой силы, которая могла бы изменить назначенное судьбой.

— Ваше превосходительство, вы говорите со мной какими-то загадками!

— Прошу вас выслушать меня внимательно. Полковник ла Гандара, спасаясь от закона через окно, так запутал следствие, что нет решительно никакой возможности изъять из его дела хоть какое-нибудь, пусть самое незначительное звено. Согласитесь, сударыня, что положение наше в жизни сильно напоминает положение непослушных детей, которые ходят со спеленатыми руками. Ни мы, ни они не властны отвратить рок событий. Почему полковник ла Гандара выбрал именно ваш дом? Извините, но я тороплюсь и задерживаться больше не могу. Заверяю, однако, что все дальнейшее будет происходить в рамках законности. Ни один подследственный своей судьбы не избежит. До новой встречи, сударыня!

Выпрямившись, словно проглотив аршин, он отошел от доньи Роситы и суровым жестом руки подозвал застывшего в дверях адъютанта:

— Объявите, что прием окончен. Сейчас мы отправляемся с вами в Санта-Монику.

IV

В блеске тропического солнца яростным огнем полыхал хаос плоских крыш, нагроможденных над излучиной порта. Бескрайнее южное море, чреватое штилями и бурями, простиралось невозмутимой слепящей равниной от молов до далекого горизонта. Каменные крепостные парапеты и башни выделялись своей грубой военной геометрией. Они походили на сторожевых бульдогов, начерченных в математической проекции. Шумный и красочный военный оркестрик в павильоне на Пласа-де-Армас услаждал городскую толпу. Металлический его скрежет кощунственно возмущал покой застывшего в немом отчаянии безжалостно раскаленного неба. Толпы индейцев, укутанных в свои накидки, кто теснясь на тротуарах и в подворотнях, кто на церковных папертях, коленопреклоненно приветствовали проезжавшего тирана Бандераса. Мумия в длинно-полом сюртуке скорчила насмешливую гримасу: