Мигрень

В предыдущей главе мы отметили, что «конверсию», или, выражаясь более общими терминами, использование косвенных физических средств и болезней для выражения подавленных влечений, надо рассматривать как присущую всем нам способность, в связи с чем хочу повторить мудрое замечание Дейча: «…Человеческие существа были бы намного более несчастны или все впали бы в невроз, если бы не могли время от времени заболевать». Больных с самыми тяжелыми и беспрерывными приступами мигрени можно разделить на три группы: некоторые сталкиваются с невыносимыми внешними условиями, другие – с потенциально невыносимыми внутренними состояниями, третьи – очень немногие (главным образом те, кто с раннего детства страдает частыми приступами классической мигрени и имеет отягощенный по мигрени семейный анамнез) – отличаются идиопатической физиологической тягой к приступам, подобно тому, как многие больные страдают тягой к эпилептическим припадкам. Здесь мы коснемся лишь представителей последних двух групп. Мы уже указывали на то, что у таких больных тяжелая мигрень может либо сосуществовать с тяжелым неврозом, либо замещать его. Попытка устранить тяжелую привычную мигрень у патологически равнодушного или истеричного больного (история болезни № 80) может вызвать сильную тревожность и эмоциональный конфликт, который будет еще более мучительным, чем мигрень. Как это ни парадоксально, но физические страдания переносятся легче, чем внутренние конфликты, которые этими страданиями затушевываются и одновременно выражаются. Мы можем заподозрить такой случай, внимательно наблюдая больного, и удостовериться в своей правоте, если после попытки вылечить мигрень и нарушить статус-кво у больного усиливается невротическая тревожность и нарастает внутренний конфликт. В таких случаях мигрень, вероятно, играет ту же парадоксальную роль и имеет такое же неосознанное двоякое значение, как тяжелый невротический симптом. Такая мигрень защищает личность: болезнь предоставляет некоторые преимущества и безопасность, взамен ограничивая свободу действий личности, исполняя роль крепостной стены, окружающей город. Можно сказать, перефразируя слова Гроддека, что болезнь в таких случаях является одновременно и другом, и врагом, и отступит она только в том случае, если врач сможет предложить пациенту радикально новый выбор[57]

.

15

Специфическое лечение во время приступов и в межприступный период

Многие больные и вместе с ними немало врачей давно ждут появления всесильного «чудо-лекарства» для специфического лечения мигрени и с жадностью набрасываются на каждое новое, появляющееся на рынке средство, забывая обо всех старых лекарствах. Читателя, открывшего книгу на этой странице, я могу уверить в том, что такого волшебного лекарства никогда не было и не будет. Читатели, одолевшие книгу до этого места, понимают причину такого пессимизма. Специфическое лечение мигрени, так же как лечение эпилепсии или паркинсонизма, разрабатывается на основании сравнения результатов клинических испытаний различных лекарств, действующих на различные звенья нервной системы. Специфическое лечение сочетают с лечением симптоматическим и с назначением некоторых дополнительных средств, а также – и не в последнюю очередь – со средствами немедикаментозного лечения.

К лечению мигренозных приступов во все времена привлекали огромное число самых разнообразных средств. Лечили медикаментами и хирургическими операциями – такими же грубыми, как палеолитическая трепанация черепа. В Средние века для лечения мигрени применяли все доступные в то время лекарства, а при неудаче прибегали к самому испытанному средству – кровопусканию.

Вероятно, первым из действительно полезных и специфических лекарств стал кофеин. Виллис советовал больным мигренью пить много крепкого кофе, и было это триста лет назад. Геберден, работавший в самом начале девятнадцатого века, писал о применении «…валерианы, ферулы, мирра, мускуса, камфары, опия, экстракта болиголова, чихательных порошков…», как модных в то время средств, но сам считал большую их часть бесполезными и настаивал на назначении рвотного камня и настойки опия, как самых действенных средств. Спустя сто лет Лайвинг советовал назначать бром и валериану как успокаивающие средства и кофеин, белладонну и колхицин как специфические лекарства для прерывания приступа. Говерс в обзоре, посвященном методам лечения мигрени в конце девятнадцатого века, рекомендовал бром как основное средство, которое можно сочетать со спорыньей. Кроме того, Говерс считал исключительно полезным средством нитроглицерин, особенно в сочетании с настойкой корневища жасмина и рвотным орехом. Эффективность такой смеси повышается при добавлении индийской конопли (см. Приложение III).