Микаэл Налбандян

Микаэл Налбандян — Арутюну Свачьяну.

30 декабря 1860 г.

«Куда повели бурбонского офицера и чем дело кончилось, я не узнал, потому что началось представление и я пошел в зрительный зал, а на следующий день выехал в Неаполь».

В Неаполь?..

Но ведь он же направлялся в Марсель!

Если действительно шторм заставил идущий в Марсель пароход укрыться в Мессинском порту, то почему же на другой день, когда море, вероятно, успокоилось, Микаэл Налбандян не продолжил свой путь на том же пароходе?

Во всяком случае, в своеобразном письме-отчете о своем путешествии Микаэл никак не мотивировал свое странное решение. Написал просто: «На следующий день вынужден был перебраться на другой пароход, который плыл вдоль средиземноморского побережья в Марсель. А посему первую остановку я сделал в Неаполе…»

Может, Микаэла вновь вел за собой случай?

Нет, его, несомненно, вел Джузеппе Гарибальди, которого Кавур хоть и оплел сетью интриг, но не смог помешать ему 7 сентября с триумфом войти в Неаполь — столицу королевства обеих Сицилий. Виктор-Эммануил Второй также поспешил вторгнуться со своей армией в пределы Неаполитанского королевства, и Гарибальди и на этот раз уступил ему славу победителя. А еще месяца полтора спустя, 26 октября, в Капанелли состоялась встреча Джузеппе Гарибальди и Виктора-Эммануила.

И вновь изустные рассказы об этой встрече звучали как предание. Ехавшего на арабском скакуне короля сопровождали военный министр Фанти и будущий неаполитанский наместник Фаррини. Все трое — смертельные враги Гарибальди, этого «плебея, дарующего королям царства».

По дороге крестьяне восторженно приветствовали Гарибальди. Эти приветствия смущали его, поэтому Гарибальди, придержав коня, воскликнул: «Вот Виктор-Эммануил, он король, наш король, король Италии!.. Да здравствует король!..» Ничего не поняв, крестьяне растерянно умолкли на миг, переглянулись, затем с новым воодушевлением опять закричали: «Да здравствует Гарибальди!»

Первые впечатления о Неаполе оказались у Микаэла почти те же, что в Мессине. И здесь простой народ был на стороне Гарибальди, среднее сословие — на стороне Виктора-Эммануила, ну а богачи с готовностью отрекались от своего народа и родины и морально и материально поддерживали Бурбона. «Видно, в Италии это обыкновенное явление», — заключил Налбандян.

Кстати, он, который в Версале или в Британском музее мог целиком отдаться созерцанию произведений искусства, воспринимал Неаполь совершенно с иной точки зрения. «Великолепные площади» и «чудесные статуи» он воспринимал сейчас лишь постольку, поскольку они являлись немыми свидетелями бесславного конца Бурбонов. Народ скинул с пьедесталов и разрушил все те памятники, которые были возведены Бурбонами во увековечение своей славы. С общественных зданий и дворцов сбили гербы Франциска Второго и взамен их повесили гербы Виктора-Эммануила — короля единой Италии.

Всюду, где удалось побывать Микаэлу в Неаполе, на всех домах, от государственных учреждений до парикмахерских, развевается сардинский флаг, и народ с радостью повторяет имена своих освободителей.

Город готовился встретить князя Кариньяно, которого король Виктор-Эммануил назначил генеральным инспектором. Полк Национальной гвардии выслали на встречу своего нового командира. В дула ружей воткнули розы. Эта «восхитительная и трогательная картина» особенно тронула Микаэла.

От Неаполя не так уж далеко до Рима, и Микаэл решил побывать в Папской области, для удержания которой Луи Бонапарт послал значительное войско. Окончательное объединение Италии было невозможно без освобождения этих земель. Познакомившись со сложившимся положением изнутри, Налбандян воскликнул: «Рим стал проклятым для человечества!»

«Но современное положение Италии, всеобщее брожение умов свидетельствуют о том, что скоро пробьет роковой час и для Рима. В Рим! Может, нога моя окажется легка», —

предполагал и надеялся Налбандян.

А слухи о подробностях политических событий растекались по всем дорогам… Король, установивший свою власть над десятью миллионами итальянцев, не мог, разумеется, терпеть Гарибальди. И национального героя обозвали «дерзким авантюристом», а отряды добровольцев распустили, оскорбив и осмеяв сражавшихся за свободу воинов…