Михаил Карпов

Да, здесь была хронология событий за много лет вперед, во что-то верилось с трудом, во что-то поверить было невозможно. Самое главное – как мог развалиться Союз? Нет, в это Брежнев поверить не мог. В такие фантазии. Может, и в самом деле этот человек душевнобольной? Когда его все-таки найдут, первое, что нужно сделать, – дать команду врачам, чтобы его обследовали и дали заключение о психическом здоровье. Но он точно нездоров. А все идеи его с западным душком! Деньги, деньги… не вся жизнь в деньгах!

Он делает иногда верные прогнозы? Пусть делает. Надо проверять все его предсказания. Совпадут – хорошо! Не совпадут – да и черт с ними, это как раз и докажет, что он психически болен. И держать на свободе его нельзя – мало ли чего он там наговорит! Народ взбулгачит… И так уже по всей Москве слухи пошли – появился предсказатель, который учит жить! Будущее предсказывает! Опять утечка от Андропова. Может, он нарочно эту утечку допустил? Или еще хуже – сам же и создал этого самого Шамана с целью подрыва авторитета Генерального секретаря? Шелепинские штучки? Надо убирать этого Юру. Хватит. Кого на его место? Надо как следует подумать. Андропов сейчас землю рыть будет в поисках Шамана. Рассчитывает небось, что, если найдет, выйдет ему прощение. Глупец. Найдет – вот тогда с ним конкретно можно будет и разобраться.

Брежнев захлопнул папку с бумагами на Шамана и нажал кнопку селектора для вызова секретаря.

* * *

Дни шли за днями, я строчил на машинке свои нетленки, три раза в неделю ходил на тренировки по рукопашному бою, два раза в неделю стрелял в тире. Время летело – словно гуси в южные края. Мелькают под ногами леса, поля, а ты несешься, несешься, несешься…

Билет в Москву я взял заранее – как и обратный билет на тот же день. Задерживаться не собирался. Хотел вначале полететь самолетом, но передумал. Доеду поездом. Не то чтобы я боялся полетов, тем более что знал – катастроф не будет, кроме той, которую я описал. Передумал, потому что прилетаешь туда вечером, и что делать? Где ночевать? На кой черт тогда мне этот самолет?

Против ожидания гэбэшники меня не доставали. Никуда не вызывали, ничего не спрашивали и, похоже, никакого наблюдения не установили. И это было очень даже странно.

А может, я не замечаю наблюдения? Может, его ведут настолько толково, что я его и не вижу? Тремя машинами, толпами топтунов? Нет, я в это не верю. Не верю, но… каждый раз, выходя из дома, проверяюсь. Каждый раз ставлю «сторожок» на дверь и по дому. Если кто-то влезет без нашего ведома – я узнаю.

Сторожок и в телефоне. Если туда воткнут подслушку – с ходу узнаю.

Зине говорить о своих опасениях не стал. Но она сама догадалась, правда, не сразу.

– Скажи, Миш, а за нами могут следить? За тобой? Ведь ты теперь связан с американцами, тебя будут проверять! И как же ты тогда поедешь разбираться с маньяками?

– Во-первых, Зин, давай больше ни о чем таком серьезном дома не говорить. А если появятся какие-нибудь «газовщики» или «электрики» с проверкой – скажи мне, где они лазили. И не оставляй их без наблюдения. Уверен, скоро нас возьмут в оборот. Само собой напрашивается. Ты же понимаешь.

– Миш, ты в самом деле веришь, что твои письма могут что-то изменить? Ну вот прочитали они твои письма – в них сказано, что надо больше выпускать товаров народного потребления. И? Брежнев сразу отдал приказ, и все начали выпускать товары народного потребления? Забили магазины дефицитом?

Я отодвинул бокал с чаем. Пить больше не хотелось. Есть – тоже. Аппетит пропал. Зина, сама того не зная, ткнула в самое что ни на есть больное место.

– Зин, скажи, ты думаешь, почему мои воспоминания проявляются не сразу? Хм… ну как бы тебе это сказать… твоими стараниями я помню все, что когда-то видел и слышал. Смешно говорить, но я будто подключен к Интернету. Но вот какая штука – я заметил, что не все появляется сразу. Не все воспоминания. Некоторые начали всплывать только сейчас. Буквально – на днях.

– То-то ты вчера был такой злой! Глазами сверкал – я даже подойти боялась! Того и гляди укусишь!

– Ты не ответила.

– Чудак ты, Миш! Ты должен понимать, что наши манипуляции над человеческим мозгом и гроша ломаного не стоят. Мы, как шаманы…

Я едва не вздрогнул, а Зина продолжала:

– Бьем в бубен, даем снадобья и в результате получаем полет к духам! А как это получается, каков механизм процесса – да кто же это знает?

– Голова предмет темный, исследованию не подлежит… – задумчиво пробормотал я, цитируя одного героя из фильма, врача, – его исполнил Броневой.

– Да, предмет темный! – хихикнула Зина. – Точно сказано! Ты кого-то цитировал?

Вот чутье у нее – как у охотничьей собаки! Ну моментально чует запах дичи! Психиатр – он и есть психиатр! Я рассказал ей о фильме, который снимут в будущем, а потом Зина снова спросила:

– И все-таки давай колись – ты что-то вспомнил? Что случилось?